использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com
(Краснодар)
В кубанской исторической литературе
проблема датировки основания города Екатеринодара существует уже более сотни лет.
Порожденная различиями в толковании сущности событий, способных считаться
точкой отсчета екатеринодарской истории (фактическое появление поселения в 1793
г. или оформление этого события de jure в 1794 г.) эта проблема, обогатившись корпусом новых
источников, выявленных в 60-90-х гг. недавно минувшего века, предстает уже в
новом качестве. Теперь мало кто сомневается в том, что город был основан в 1793
году,[1]
но конкретная дата начала биографии Екатеринодара все еще остается предметом
научного спора.[2]
В
некоторых учебных пособиях и справочных изданиях по истории Кубани
утверждается, что решение об основании Екатеринодара было принято на собрании
войсковой старшины 15 августа 1793 года. Такое мнение высказал еще в середине XIX в. известный исследователь истории запорожского и
черноморского казачества А.А. Скальковский, а в начале 30-х гг. XX столетия к нему примкнул украинский историк В.В.
Дроздовский. В наше время популяризатором обозначенной точки зрения является
историк-краевед В.А. Соловьев, опирающийся, как и его предшественники, на
публикацию в газете “Русский инвалид” воспоминаний неизвестного
автора-“очевидца” основания города, где говорится: “Августа 15 дня собрались в
Войсковое Правительство кошевой Атаман, войсковые старшины, полковники, бунчуковое
товарищество, полковые старшины и атаманы и положили в Карасунском куте против
дубравы, называемой Круглик, в достопамятное воспоминание имени жизнедательницы
нашей Великой Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны воздвигнуть главный
город Екатеринодар, построить в нем Войсковое правительство и сорок куреней”[3]. Документ, безусловно, очень интересный,
но явно небезупречный, требующий основательной внешней и внутренней критики. По
сути дела, мы не знаем, использовала редакция протограф или один из изводов
текста. Даже при беглом знакомстве с текстом бросаентся в глаза обилие (для
такого небольшого объема) хронологических и фактографических ошибок, что
убеждает нас в отсутствии у автора многих подлинных документов 90-х гг. XVIII столетия. Очевидно, источник имеет ретроспективный
характер.
Сам факт
собрания “командного состава” Чяерноморского Войска в середине августа 1793 г.
сомнений у нас не вызывает. Более того, косвенно он подтверждается двумя
документами. 17 июля войсковой писарь Тимофей Котляревский отправил войсковому
судье Антону Головатому письмо, где есть слова: “Приезжай до нас давать
порядку… Та вже ж час бы и хаты становыты, та не смеем без тебя ничого робыты”[4].
А 27 августа уже сам Головатый писал кошевому атаману Захарию Чепеге: “За
отбытием о[т] вас я, слава Богу, в Тамань доехал благополучно…”[5].
Вполне вероятно что Головатый, как второе в Войске лицо, приезжал в Карасунский
кут именно на общее собрание черноморской старшины. Но решался ли на этом
собрании вопрос об основании и наименовании “войскового города”? Убедительного
ответа нет, и вот почему.
Первые
историки Черномории – Я.Г. Кухаренко и А.М. Туренко, детально знавшие
вышеозначенный документ и обильно цитировавшие выдержки из него в своем труде,
почему-то отказались от точного указания даты собрания, где было принято
решение о наименовании города. Довольно уклончиво гони отнесли эти события
“спустя несколько времени” после 15 августа[6].
Кроме того, не подлежит сомнению тот факт,
что в течение еще почти двух с половиной месяцев имя города в документах не
обозначалось (первое известное употребление урбанонима “Екатеринодар” относится
к 29 октября 1793 года)[7].
В доказательство приведем документальный ряд в хронологической
последовательности.
Итак, в донесениях хорунжего Л. Зимы, находившегося в Чебаклее при
“войсковых тяжелостях”, кошевому атаману З.А. Чепеге, место назначения
обозначалось “в Кубань” - 16 и 30 августа, 13 и 27 сентября;[8]
в двух рапортах полковника Малого атаману Чепеге, отправленных из Копыла в
октябре 1793 г. войсковая резиденция обозначена “При Кубани”[9];
сам Чепега (!) в ордере хорунжему Голеновскому от 17 сентября 1793 г.
приказывает доставить порох и свинец в “Карасунский кут” (подчеркнуто
нами - Б.Ф., В.Б.)[10].
Далее – уже 6 октября атаман Чепега в ордере Л. Зиме приказывает: “прибыть ко
мне в Карасунский кут” (подчеркнуто нами - Б.Ф., В.Б.)[11].
Как нам
представляется, событие, связанное с появлением имени города, произошло во
второй половине октября. Об этом можно судить по нескольким прямым и косвенным
свидетельствам. Так, например, 20 октября был назначен городничий – Д.С.
Волкорез[12], а 29
октября войсковой судья Головатый рапортовал о прибытии “в город Екатеринодар”
(это первое по времени известное употребление урбанонима – см. выше). Для пущей
убедительности упомянем хрестоматийно известный ордер атамана Чепеги
городничему Волкорезу, подписанный “Екатеринодар, ноября 19, 1793 года”[13],
а также фразу из ответа Антона Головатого на письмо некоего Ивана Онофриевича из
Херсона, датированное 27 ноября: “Письмо Ваше получил…в нашем войсковом городе
Екатеринодаре”[14] и адрес
места назначения обозначенный на конверте рапорта прапорщика Д. Поночевного
атаману Чепеге от 30 ноября: “в Екатеринодар”[15].
Вышеприведенные документы позволяют
утверждать, что кошевой атаман, войсковой судья и прочие чины Черноморского
войска употребляли урбаноним “Екатеринодар” в приватной и официальной переписке
с конца октября 1793 года, причем в ноябре он практически вошел в обиход.
Примечателен тот факт, что Таврический вице-губернатор Карл Габлиц, направляя 8
декабря 1793 г. Черноморскому войсковому правительству распоряжение об
устройстве почты от Тамани до “Карасунского кута”[16],
еще не знал о том, что у города появилось имя. Это лишний раз доказывает
довольно позднее, по отношению к августу месяцу, появление урбанонима
“Екатеринодар”.
Теперь, почти утвердившись во мнении о
появлении имени города во второй половине октября 1793 г., нужно определиться:
стоит ли соотносить факт основания города со временем первого упоминания его
имени в источниках? На наш взгляд, такой подход оправдан лишь в случае крайне
скудной источниковой базы (например, это относится к городам, возникшим в эпоху
домонгольской Руси). Нет сомнения в том, что в большинстве случаев имя
закрепляется за уже существующим поселением (так, датой основания Петербурга
считают 16 мая 1703 года, когда началось строительство крепости
Санкт-Питер-Бурх, позже названной Петропавловской, а сам строившийся город до
начала 1704 г. именовали то Питерполом, то Петрополисом, то Петрополем[17]).
Екатеринодар не был исключением из этого правила – имя появилось позже самого
города.
С какого же времени сами черноморцы
считали поселение, основанное ими в урочище Карасунский кут, городом?
Основываясь на документальных свидетельствах, можно утверждать, что с первых же
дней его существования. Во-первых, еще 9 июня 1793 года Черноморское Войсковое
Правительство направило Таврическому
губернатору рапорт, в котором просило разрешить “построение” “главного
войскового града”[18]
(из документа видно, что местом будущего города выбран Карасунский кут)[19].
Во-вторых, 12 июня З.А. Чепега писал Головатому, что “…при урочище Карасунском
куте… место сыскал под войсковой град”[20].
В-третьих, К. Габлиц, Таврический вице-губернатор, в своем сообщении Войсковому
Правительству от 17 июня употребляет выражение “главный воинский город”[21].
Наша точка зрения, основанная на вышеприведенных фактах, согласуется с мнением
известного дореволюционного историка Кубани П.П. Короленко, который в статье “Город
Екатеринодар” писал: “Чепега… весной 1793 г. передвинулся на Кубань и стал
лагерем в Карасунском куте. Приходившие вслед за ним переселенцы
останавливались на жительство частью в селениях, образовавшихся при некоторых
кордонных постах, а частью селились в “городе”, как доносил о том 11
сентября 1793 г. (подчеркнуто нами – Б.Ф., В.Б.) кошевому
секунд-майор Шульга. Значит, расположенный кошевым Чепегой в Карасунском куте
кош или лагерь черноморцы называли город[ом], но только без имени…”[22].
Итак, несмотря на тот факт, что имя свое
Екатеринодар получил во второй половине октября 1793 года, начинать городскую
историю следует с июня, когда поселение стало войсковым центром и выполняло
чисто городские функции – административную и коммуникативную – как в масштабах
Войска, так и в масштабах Таврической губернии.
[1] См. “Круглый стол”………….
[2] Историография проблемы изложена: Бондарь В.В. Войсковой город Екатеринодар: историко культурная специфика и функциональная роль в системе городских поселений Российской империи. Краснодар, 2000. С. 25-29.
[3] О первоначальном заселении… //Русский инвалид. 1829. №№ 97, 98.
[4] Госархив Краснодарского края (далее –ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Д. 239. Л. 28.
[5] Там же. Д. 218а. Л. 340.
[6] Туренко А.М. Исторические записки о ….. Т. 17. С. 511.
[7] ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. ……. См. также: Шевченко Г.Н. Основание ….
[8] Там же, Д. 239. Л. 43, 46, 55, 57.
[9] Там же. Л. 66-68.
[10] Там же. Л 61. Нужно отметить, что на обороте листа, почерком, отличным от того, каким написан ордер, написано следующее: “Билет отпраленному от города нового Екатеринодара (подчеркнуто нами – Б.Ф., В.Б.) до (неразборчиво) и обратно прапорщику Голеновскому” (речь идет о выдаче почтовых лошадей). К сожалению, “билет” не датирован, и когда была заполнена эта сторона листа, не известно. Разумеется, доказательством употребления имени города в сентябре 1793 года этот документ служить не может.
[11] Там же. …………..
[12] Там же, 249-……….
[13] Там же. Ф. 249. Оп. 1. Д. 239. Л. 71-72.
[14] Там же. Д. 239. Л. 77
[15] Там же. Л. 81.
[16] Дмитренко И.И. ….Т. 2. С. 429. № 828.
[17] Санкт-Петербург-Петроград-Ленинград:
[18] ГАКК Ф. 249. Оп. 1. Д. 238. Л. 13; Дмитренко И.И. … Т. 3. С. 626.
[19] См.: Бондарь В.В. Войсковой город… С. 21.
[20] ГАКК. Ф. 249 Оп. 1. Д. 239. Л. 30.
[21] Там же. Л. 20; Д. 223. Л. 9.
[22] Короленко П.П. Город Екатеринодар. Кубанские областные ведомости. 1895. № 83.