ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА, МЕСТНАЯ ВЛАСТЬ И ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА В ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО (1864-1882 гг.) Волвенко А.А.
Главная | Статьи и сообщения
 использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com

 

Волвенко А.А.

 

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА, МЕСТНАЯ ВЛАСТЬ И ЗЕМСКАЯ

РЕФОРМА В ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО (1864-1882 гг.)

 

Проведение в жизнь Манифеста 19 февраля 1861 г. потребовало существенных изменений в государственной системе управления Российской империи, вызвало по выражению Б.Г. Литвака, “цепную реакцию реформ”[1]. Одним из звеньев этой цепи была земская реформа 1864 года. Ее главная задача заключалась в создании местных органов власти на новой выборной основе, носившей всесословный цензовый характер, и обладавших достаточной компетенцией и определенной самостоятельностью при решении местных хозяйственно-экономических вопросов.

Как известно, реализация основных положений земской реформы в губерниях империи проходила под контролем министерства внутренних дел. Министерство наделялось правом вступать в переписку “с надлежащими начальствами и ведомствами для обсуждения вопроса о способе и порядке применения земского положения в частях Империи, управляющим по особым учреждениям”[2]. Таковыми частями в России второй половины XIX в. являлись национальные окраины, а также казачьи войска и их административно-территориальные образования[3].

Казачьи войска империи находились в подчинении Военного министерства и его отдела - Управления иррегулярных войск[4](далее – УИВ) как в военном, так и в гражданском отношении. Военный министр Д.А. Милютин, не дожидаясь соответствующих рекомендаций от МВД уже 25 января 1864 г. потребовал от начальника УИВ “испросить войскового наказного атамана войска Донского и главных местных начальников в ведении коих состоят казачьи войска о доставке предварительных мнений о земской реформе”[5]. Решение министра не было случайным, а являлось логичным продолжением политики Военного министерства, сформированной в начале 60-х г. XIX в. и обращенной “преимущественно на развитие гражданского быта казачьих войск и слиянию их с прочим населением”[6]. Новый курс военного ведомства в свою очередь отражал внутриполитическую ситуацию в стране и особенно конкретное социально-экономическое, правовое и культурное положение в казачьих краях. Определение места и значения земской реформы в упомянутом курсе невозможно без внимательного его разбора. Однако он был бы не совсем понятен без уяснения специфики казачьего уклада жизни того времени. В этом смысле примером может послужить состояние войска Донского в середине XIX в. как главного и самого многочисленного казачьего войска.

По площади Земля войска Донского[7] (далее - ЗвД) в середине века делила 7-ое место между губерниями Европейской части России, имея более 14,5 млн. дес. земли в 7 округах[8]. Две трети ее населения - около 700 тыс. человек - составляло казачество. Казаками считались и донское дворянство (потомственное и личное), и простые жители станиц, а также часть калмыков (около 22 тыс.), кочевавших в пределах ЗвД. За обязательную военную службу каждый казак получал надел-пай из свободных войсковых земель, размер которого зависел от чина. Если казак на военной службе достигал обер-офицерского чина, а на гражданской - чина 9-го класса, то становился личным дворянином, получая срочный (т.е. временный) участок земли, без права его выкупа в потомственную собственность. Владельцы срочных участков земли наряду с местными коннозаводчиками и хозяевами угольных шахт освобождались от всякого рода повинностей, в отличие от потомственных дворян и жителей станичных обществ – простых казаков. Последние отбывали повинности в основном натурой и по особому порядку, который исключал личное обложение. Донское крестьянство, составляющее 1/3 населения края, по своему положению и правам мало чем отличалось от остальной крестьянской массы империи. В связи с тем, что вся земля в ЗвД считалась войсковой собственностью, а ее покупка-продажа являлась незаконной, количество “иногородних” на Дону, т.е. лиц не казачьего происхождения, было незначительно. В ЗвД практически отсутствовал класс городских обывателей, так как городских поселений, в том виде в каком они существовали в губерниях, в донском крае не было[9].

В массе своей донское казачество обладало ярко выраженным самосознанием, которому было присуще преимущественно глубокое уважение и верность традициям, сложившемуся под влиянием военной службы неизменному образу жизни, подчеркивающим сословную исключительность. Подобная установка позволяла отдельным представителям казачества при осмыслении своего положения ставить себя на планку выше всего прочего населения империи, что способствовало формированию неприязненного отношения к крестьянству, иногородним, распространению среди казачества юдофобии и идей сепаратистского толка[10]. В конечном счете, это привело к консервации экономической, общественной и культурной жизни в крае, которая и так не отличалась разнообразием и богатством[11].

Весь распорядок жизни в ЗвД, права и обязанности каждого сословия закреплялись в статьях “Положения об управлении Донским войском” (1835 г.)[12]. Положение также определило особую систему управления, предусматривающую отделение гражданской власти от военной, при концентрации всех властных полномочий в руках назначавшегося Военным министерством войскового наказного атамана (далее - в.н.а.). Система гражданского управления отличалась от общеимперской иной структурой учреждений и их названиями, а также способом комплектования чиновного состава этих учреждений. В его основе лежало широкое выборное начало[13]. Такое положение было обусловлено наличием у большинства населения - казачества - традиций самоуправления в виде станичных сборов (кругов). Некоторые особенности имели организация и процессуальная деятельность донских судов, несмотря на то, что по положению 1835 г. судебная система ЗвД была максимально приближена к губернской[14]. В хозяйственном отношении в казачьем крае существовал порядок, по которому все повинности как земские, так и относящиеся к разряду государственных удовлетворялись только из местного бюджета[15]. В свою очередь местный бюджет или войсковой капитал (как и капиталы других иррегулярных войск) являлся собственностью войска как особого государственного учреждения[16].

Таким образом, оценивая внутреннее состояние ЗвД в середине XIX века можно согласиться с мнением современников, историков о том, что казачьи области в то время представляли собой (с некоторыми оговорками) чуть ли не государства в государстве[17].

Безусловно, Военному министерству были известны порядки, распространенные в казачьих войсках, в том числе и их негативные стороны. Именно они стали темами различных журнальных и газетных публикаций, а также писем, обращенных лично к военному министру в конце 50-х- начале 60 годов XIX века. Авторы подобных произведений подвергали осуждению, прежде всего, замкнутость казачьих войск, отрицательно сказывавшуюся, по их мнению, на экономике казачьих краев и предлагали идеи преобразования войск, как, например, в отношении Донского, на основе “уничтожения военного быта казаков и приведения их к гражданственности”[18].

Создание в 1860 г. во всех казачьих войсках комитетов по пересмотру войсковых положений, несмотря на первоначально поставленные перед ними задачи чисто кодификационного плана[19], следует рассматривать как первый шаг на пути постепенного реформирования казачьих войск. Назначение на пост военного министра в ноябре 1861 г. “либерала” Д.А. Милютина несомненно радикализировало этот процесс. Вскоре в недрах УИВ была разработана “Общая программа главных оснований Войсковых Положений”, основным пунктам которой должны были следовать в своей деятельности казачьи комитеты. В программе предлагалось заменить поголовную службу казачества набором “охочих” людей; установить свободный доступ и выход из казачества; постепенно вводить личную поземельную собственность; разграничить военную часть от гражданской и судебную от административной, с введением имперского права в судопроизводство и судоустройство[20]. Таким образом, программа оказалась заявкой на широкие преобразования в казачьих войсках, ставившей под сомнение привилегированное положение казачества и направленной на некоторую демилитаризацию их жизни и быта.

В этой связи интерес, проявленный в Военном министерстве к земской реформе, вполне очевиден. Думаем, мы не ошибемся в предположении, что Д.А. Милютин, хорошо знакомый с основными принципами земского положения 1864 г., увидел в нем один из действенных способов приобщения казачества к общеимперской политической культуре и экономической жизни, преодоления сословной ограниченности, региональной обособленности, так как стержневая идея реформы - самоуправление - не противоречила казачьему укладу, а принцип всесословности в конкретной работе земских учреждений мог привести к воспитанию у казачества чувства терпимости и уважения к прочему населению империи, края.

Инициатива военного министра в отношении земской реформы получила одобрение практически у всех казачьих атаманов. Разработка вопроса о возможности применения земского положения в казачьих краях была передана в руки местных комитетов по пересмотру войсковых положений[21]. В 1865 г. результаты многолетней деятельности комитетов поступили на рассмотрение в Военное министерство. Однако поступившие проекты, в том числе и материалы по земской реформе в ЗвД, по заключению высших чинов министерства и других заинтересованных ведомств оказались “по своему содержанию и направлению несоответствующими духу новейшего законодательства”[22].

Учреждаемый в Петербурге 2 октября 1865 г. при УИВ Главный комитет для пересмотра казачьих законоположений должен был устранить выявленные недостатки проектов. Образование комитета означало, что руководство Военного министерства решило разработку необходимых реформ поставить под свой непосредственный и строгий контроль, исключающий какие-либо отклонения от предначертанного курса. Сам же курс оставался неизменным. В подготовленной начальником УИВ Н.И. Карлгофом программе занятий Главного комитета основное внимание обращалось “на улучшение гражданского быта казачьих войск, более чем военного устройства”, на земскую и судебную реформы[23]. 5 ноября 1865 г. за три дня до открытия комитета, его депутаты, представляющие казачьи войска, удостоились приема, на котором Александр II публично одобрил планы Военного министерства[24].

С открытием Главного комитета деятельность местных комитетов по пересмотру войсковых положений приостанавливалась. Таким образом, вопрос о возможности распространения земского положения 1864 г. на казачьи края откладывался на неопределенное время и увязывался с окончанием работ теперь уже Главного комитета. Впоследствии он так и не был решен, хотя к нему вернулись, но уже в начале XX века[25].

Иная судьба ожидала земскую реформу в ЗвД, на которую существенно повлияли новые назначения в войске Донском. 10 октября 1865 г. в.н.а. П.Х. Граббе, согласно высочайшему повелению был назначен войсковым атаманом, с правами генерал-губернатора, ему также полагался помощник по гражданской части в должности войскового наказного атамана[26]. Таковым стал генерал-майор А.Л. Потапов, который до своего направления на Дон с 1861 г. исполнял должности начальника штаба корпуса жандармов и управляющего III отделением с.е.и.в. канцелярии, а с 1864 года - помощника по гражданской части Виленского генерал-губернатора[27].

Находясь еще в Петербурге, А.Л. Потапов, проявив личную инициативу, подал записку в Управление иррегулярных войск. В записке он усомнился в успешной разработке проекта земской реформы для ЗвД в Главном комитете, а потому “полагал бы учредить в Новочеркасске особый комитет для составления положения о земских учреждениях в Донском войске”. А.Л. Потапов предложил приблизительный состав будущего комитета, основу которого должны были представлять выборные депутаты от сословий, отметив при этом обязательное участие в деятельности комитета эксперта из МВД, “хорошо знакомого с этим (земским - В.А.) положением”[28]. В Военном министерстве предложение А.Л. Потапова одобрили и уже в июне 1866 г. такой комитет был создан, причем более чем на 2/3 он составился из избранных депутатов от всех сословий края, за исключением иногородних. Таким образом, оказались удовлетворены пожелания не только А.Л. Потапова, но и донского дворянства, которое еще в мае 1864 г. на войсковом дворянском собрании, приветствуя распространение земской реформы в ЗвД, высказалось за подготовку ее проектов при участии всех основных сословий края[29]. Тем самым, власти сознательно закладывали вполне легитимное обоснование будущей деятельности комитета и возможного появления земских учреждений.

За тем, чтобы результаты работы комитета соответствовали ожиданиям Военного министерства следил сам А.Л. Потапов, являясь его председателем. Так, например, в ходе обсуждения проекта программы занятий комитета А.Л. Потапов не допустил ее изменения, на чем настаивали трое депутатов, представляющих мелкопоместное дворянство и казачье торговое сословие, предлагая такие поправки, которые подразумевали принцип “земство только для казачества”[30]. Случившееся недоразумение стало предметом личного доклада А.Л. Потапова перед Д.А. Милютиным, после которого двое из трех депутатов, имевших особое мнение, были удалены из комитета[31]. Несмотря на то, что упомянутые депутаты, отстаивая свое мнение, несомненно, выражали определенные интересы тех слоев общества, к которым они принадлежали, в Военном министерстве предпочли их проигнорировать, твердо придерживаясь идеи, что “земство на Дону не может быть составлено исключительно из одного казачьего сословия, с отстранением равноправного в нем участия сословий и лиц, проживающих и населяющих землю войска, но не принадлежащих к войсковому сословию”[32].

Комитет, проработав по август 1867 г., подготовил 7 проектов, составивших основу земской реформы, причем в трех из них предусматривалось создание городов и городской курии[33]. Согласно проектам принцип всесословности участия в деятельности земских учреждений, в отбывании повинностей, в том числе денежных, оказался реализован практически полностью[34]. Сложный вопрос взыскания земских денежных повинностей со станичных обществ был решен следующим образом: сбор земского налога должен был производиться не лично с каждого жителя станицы, а из общественных станичных доходов. Всего предполагалось избрать 264 гласных в окружные земские собрания и 44 гласных в войсковое собрание, при этом большинство гласных приходилось на долю землевладельцев - 122, от казачьих станиц намечалось 73 представителя, от крестьянских обществ и городской курии соответственно 39 и 20[35].

В октябре 1867 г. все вышеупомянутые проекты поступили на рассмотрение в Военное министерство. В начале 1868 г. А.Л. Потапов был извещен о переводе его на должность начальника Северо-Западного края[36]. Покидая Донскую землю, бывший наказной атаман посчитал своим долгом составить доклад на высочайшее имя о проделанной работе. Впоследствии опубликованный[37], доклад представляет собой интересный документ, содержащий анализ пореформенного развития ЗвД; в нем дается оценка результатов проведенных преобразований и впервые не только указывается проблема финансового обеспечения реформ, но и намечаются пути ее решения. Так, по мнению А.Л. Потапова: “…применение проектированных преобразований (намеченных в Военном министерстве - В.А.) требует расход, покрытие которого, при настоящих денежных средствах войска невозможно”[38]. В связи с этим, ближайшая главная задача войсковой администрации состоит в том, чтобы “привести войсковой капитал в равновесие, через открытие нового постоянного источника доходов”. Самый оптимальный из возможных вариантов решения этой проблемы - предоставление ЗвД концессии, но внешнеполитические обстоятельства (фактическая изоляция Российской империи как плачевный итог Крымской войны) делают его и весьма спорным. Выход из положения А.Л. Потапов увидел в постройке железной дороги от станицы Аксайской до г. Ростова-на-Дону на средства Воронежско-Ростовского железнодорожного общества и в передаче существующей в ЗвД Грушевско-Аксайской железной дороги в распоряжение строителя Я.С. Полякова по взаимному договору с войском[39]. В случае, если войсковой администрации удастся найти дополнительные источники финансирования и ликвидировать бюджетный дефицит, то планируемые преобразования, по мнению А.Л. Потапова, следует провести в такой последовательности: реформа войскового правления (устранение выборного начала в комплектовании чиновного состава этого органа), судебная и военная реформы, земская реформа и образование городов[40].

Александр II внимательно ознакомился с докладом А.Л. Потапова, о чем свидетельствуют пометки на полях доклада. Заинтересовавшись вопросом о земской реформе в ЗвД, Александр II напротив него наложил резолюцию: “На чем остановилось?”[41].

Поступившие в Военное министерство проекты донского комитета Главное управление иррегулярных войск рассмотрело в мае 1868 г. и нашло их “в общем виде и в главных основаниях своих вполне соответствующими своей цели”[42]. Однако на практике любой законопроект отправлялся еще на заключение заинтересованных министерств и только затем окончательно утверждался ведомством его подготовившим. Обсуждение проекта донской земской реформы совпало по времени с обострившейся борьбой за влияние при дворе между Д.А. Милютиным и так называемой “партией” графа П.А. Шувалова, “членами” которой являлись многие влиятельные государственные чиновники и общественные деятели, в том числе министр внутренних дел А.Е. Тимашев и новый министр юстиции К.И. Пален. Они под всяческими предлогами отказывались давать заключение на проект реформы. Военному министерству удалось обсуждение проекта перевести в Главный Комитет по пересмотру казачьих законоположений, в заседаниях которого участвовали высокопоставленные чиновники от МВД и министерства юстиции. Однако ожидаемого в ведомстве Милютина утверждения проекта уже в Главном комитете к концу 1869 г. не произошло. Более того, из-за жесткой позиции представителей вышеупомянутых министерств, которые заявили “о необходимости предварительного решения вопроса об устройстве городских поселений, который в свою очередь останавливался за не утверждением общего по империи городового положения”, рассмотрение проекта было фактически приостановлено. Несмотря на это в Военном министерстве не оставили идею распространения земского самоуправления в казачьем крае. В первых месяцах 1870 г. в Главном комитете самостоятельно приступили “к переработке некоторых глав проекта донского комитета”[43]. Вероятно, эта работа шла бы в направлении, прежде всего корректирования тех его статей, которые были увязаны с планируемыми городами в ЗвД и городской курией, с вариантами или их полного устранения, или приведения в соответствии с городовым положением от 16 июня 1870 года. Однако, по всей видимости, упомянутая работа реально так и не началась. Новый в.н.а. М.И. Чертков в рапорте от 31 августа того же года, ссылаясь на значительные нововведения с 1867 г. распространенные на ЗвД, предложил проекты бывшего земского комитета “подвергнуть радикальному пересмотру и исправлению”, для этого учредив на месте комиссию[44]. Инициатива атамана получила одобрение в Военном министерстве.

Признание необходимости пересмотра прежнего про­екта земской реформы, в самом деле, можно объяснить целым рядом принципиальных изменений во внутренней жизни казачьего края, достигнутых реализацией законодательных инициатив Военного министерства. В промежуток времени с 1867 по 1870 гг. дворянам-землевладельцам их земли восстанавливались в полную собственность; иногородние получили возможность селиться на казачьих землях и приобретать движимое имущество; с принятием “Положения об общественном управлении в казачьих войсках” от 13 мая 1870 г. окончательно оформилось широкое самоуправление в станичных обществах; проводилась поэтапная реформа войскового правления, при этом структура главного административного органа управления преобразовывалась на губернский лад, выборное начало в комплектации чиновного состава правления полностью устранялось. Кроме того, в 1870 г. ЗвД отпраздновала свое 300-летие и обрела новое административное название - Область войска Донского (далее - ОвД). Наконец, местная комиссия, созданная в июле 1870 г. для рассмотрения вопроса о применении к Новочеркасску общего городового положения отвергла все соображения бывшего земского комитета об устройстве города в Новочеркасске[45]. Таким образом, социально-экономическая ситуация на Дону действительно претерпела серьезные изменения, несостоятельность проектов комитета 1867 г. становилась очевидной.

Комиссия по пересмотру результатов деятельности прежнего комитета открылась в Новочеркасске в начале 1871 г. и состояла исключительно из представителей войсковой администрации. Это обстоятельство отражает внутриполитическую ситуацию в России начала 70-х г. XIX века, когда использование общественной активности при решении вопросов хозяйственно-культурного развития отдельных регионов было сведено практически на нет. Отказавшись от проектов предыдущего комитета, комиссия ограничилась подготовкой собственного проекта дополнительных правил к общему по империи земскому положению с учетом специфики Донского края. В проекте предусматривались выборы гласных в земские собрания по 5 куриям: от землевладельцев, торгового сословия, станичных, сельских и получивших избирательные права калмыцких обществ. По сравнению с проектами комитета 1867 г. увеличивалось число гласных в окружные (302) и областное земские собрания (50), возрастало количество гласных от станичных обществ до одинакового с количеством представителей от дворян-землевладельцев - 121 на 120 гласных соответственно[46]. Комиссия сочла необходимым привлечь к отбыванию денежных земских повинностей все сословия края, в том числе казачество. Нарушение главной привилегии основной категории населения - казачества не участвовать в исполнении денежных повинностей из-за несения тяжелой воинской обязанности, членами комиссии оправдывалось тем, что казачество, оплачивая земские налоги на удовлетворение нужд и потребностей Донского края, было бы заинтересовано в их контроле и расходовании, а, следовательно, и в работе земских учреждений. Очевидно, что увеличение количества гласных от станичных обществ при этом преследовало, по крайней мере, две цели - упрочение социальной базы будущей реформы, а также снятие возможных негативных последствий от нового налогового бремени со стороны земских учреждений через декларируемое участие в их работе представителей от основной массы населения области[47].

Новый проект земской реформы в ОвД рассматривался Военным министерством, правительством с 1872 по 1875 год. Столь длительный срок связан с обыкновенной процедурой прохождения любого проекта через соответствующие инстанции государственной бюрократической машины того времени до принятия окончательного решения, на основании которого он приобретет силу закона. На этом пути претензии в адрес проекта вновь поступили от давних “недругов” Д.А. Милютина министров внутренних дел А.Е. Тимашева и юстиции К.И. Палена. На этот раз существенных замечаний, способных вообще затормозить рассмотрение проекта, ими сделано не было. Тем не менее, оба министра через своих представителей в Главном Комитете по пересмотру казачьих законоположений, а А.Е. Тимашев еще и лично, настаивали на переводе донского земства под компетенцию МВД[48]. В Военном министерстве такая постановка вопроса была однозначно отвергнута, что не помешало по возможности учесть остальные замечания и 27 февраля 1875 г. представить Д.А. Милютину исправленный проект донской земской реформы Государственному секретарю[49]. Как показывает запись в дневнике, Д.А. Милютин настраивался на упорные прения по поводу вопроса о компетенции над будущим донским земством на заседании Государственного совета. Однако буквально накануне заседания, назначенного на 6 апреля 1875 г., совершенно неожиданно для военного министра, А.Л. Потапов, к этому времени ставший шефом жандармов и начальником III отделения с.е.и.в. канцелярии, в личном разговоре с Александром II убедил последнего в благосклонном отношении к реформе “милютинского” образца, а не к требованиям А.Е. Тимашева и К.И. Палена. В результате чего спорный вопрос на заседании совета даже не поднимался[50]. В июне 1875 г. “Правила о применении к Области войска Донского положения о земских учреждениях” с примечанием, регулирующим распределение повинностей, были благополучно утверждены Александром II[51].

С момента подачи нового проекта реформы до окончательного утверждения в его содержание вносились различные коррективы. В большинстве случаев они не имели принципиального характера. Тем не менее, весьма важными, на наш взгляд, представляются поправки, инициированные местными властями уже после того как проект был передан в Военное министерство. Упомянутые поправки предусматривали ответственность земства за исполнение отдельных денежных повинностей, а так же передачу в его руки дорогих по содержанию объектов войскового хозяйства, ранее не оговоренных в проекте. В сентябре 1873 г. в.н.а. М.И. Чертков в рапорте на имя военного министра признал необходимым “в виду потребностей удовлетворяемых войском на свои средства, возрастающих даже несоразмерно его доходам, особенно вызываемых усовершенствованиями по военной организации, точно определить какие именно местные расходы должны принадлежать войсковой казне, и какие земским средствам”[52]. В Военном министерстве к идее атамана отнеслись с пониманием, в результате чего с войскового капитала на земский сбор были перенесены расходы по содержанию окружной полиции и смотрителей тюрем, а также передана в руки земства Ольгинская дамба через р. Дон, требующая серьезного ремонта[53]. Таким образом, проблема финансового обеспечения проводимых на Дону преобразований, обозначенная еще А.Л. Потаповым, местными и министерскими чиновниками отчасти решалась за счет ограничения финансовых возможностей будущих земских учреждений. Любопытно, что в официальных документах более позднего периода встречается утверждение, что ходатайства войскового начальства о необходимости земской реформы преследовали “главную цель - передать будущему земству часть расходов, лежащих на войсковом капитале, положение которого в то время было неудовлетворительно”[54]. Эти ходатайства, вероятно, следует как раз отнести к началу 1870-х годов. К этому времени Военное министерство, с 1865 г. выделявшее дополнительные денежные субсидии Донскому краю, перестало оказывать войску финансовую помощь[55]. Состоявшаяся в мае 1872 г. продажа Грушевско-Аксайской железной дороги за 3 млн. рублей “Обществу Воронежско-Ростовской железной дороги” единовременно и существенно пополнила войсковой капитал. Однако войсковое начальство, лично в.н.а. М.И. Чертков, видимо посчитали состояние войскового бюджета все же неудовлетворительным и в виду предстоявших расходов по распространению нового воинского устава на казачьи войска[56] решили частично высвободить войсковой капитал от растрат на местное хозяйство за счет земства, а следовательно и земского налогоплательщика, 2/3 которого составляло казачество. Таким образом, земская реформа в ОвД приобрела еще одно значение, которое сыграло далеко не последнюю роль в дальнейшей судьбе земских учреждений на Дону.

 

Несмотря на желание Военного министерства распространить земскую реформу на ОвД в 1875 г. и все усилия войсковой администрации во главе с новым в.н.а. Н.А. Краснокутским поспеть к сроку, открытие земских собраний состоялось только весной 1876 года. Это отразилось на ходе выборов в органы земского самоуправления, которые прошли в спешке. Первые два года работы земских учреждений показали, что в среде гласных четко обозначился своеобразный “актив”, который придерживался принципа равенства всех сословий в правах и обязанностях, предоставленных земским самоуправлением. В связи с этим, вопросы, имеющие отношение к казачеству, не рассматривались в собраниях как-то особо или в первую очередь, они принимались во внимание только в порядке очереди по степени значимости проблемы. Главной же проблемой для земцев стало формирование и последующее пополнение земского бюджета. Гласные областного земского собрания поддержали жесткую налоговую политику, одновременно предъявив претензии к войсковому капиталу, на счету которого, по их мнению, вполне могли остаться некоторые обязательные расходы, перешедшие в руки земства. Это обстоятельство закладывало основу для конфронтации земства с администрацией.

Земская налоговая политика привела к денежному обложению земель, угодий и промыслов станичных обществ, к новым увеличенным и обязательным страховым земским взносам, к платежам в продовольственный капитал со стороны тех же обществ, все эти меры в совокупности изменяли казачье хозяйство, быт, распорядок жизни, лишали казачество былых привилегий. Волнения, охватившие в начале 1878 г. ряд станиц Донецкого, Хоперского и Усть-Медведицкого округов в ответ на попытку администрации реализовать правительственный закон об упорядоченном пользовании станичными лесами, по свидетельству очевидца событий молодого Г.В. Плеханова, обернулись в выступления против земства, послужив началом земского кризиса[57]. Осенью 1878 г. практически все станицы Хоперского и несколько станиц Усть-Медведицкого округов отказались от уплаты земских налогов и даже от раскладки таковых[58]. Обстановка усугубилась зимой 1878-79 гг., когда Хоперские окружные власти, воспользовавшись наличием станичных сборов по выборам гласных на новый срок, попытались, не имея соответствующих санкций от областных властей, продать ранее описанное имущество у злостных недоимщиков и погасить задолженности. Это вызвало протесты казаков, а местами открытое физическое противодействие и привело к отказу 22 из 25 станичных обществ округа от выборов гласных[59]. Проведенные в марте 1879 г. совместные заседания земцев и представителей администрации показали, что общего мнения по вопросу о причинах казачьего недовольства обеим сторонам достигнуть не удалось. Земцы отказ станичных обществ от уплаты недоимок и выборов гласных не связывали с деятельностью своих учреждений, больше сетуя на неблагоприятные условия: военное развитие края в ущерб гражданскому, введение нового воинского казачьего устава, опустившегося тяжелым бременем на плечи простых станичников, отсутствие мероприятий по разъяснению целей и задач реформы при ее распространении, неурожаи 1877-78 гг., тяготы недавней русско-турецкой войны и т.п. Областная администрация, не отрицая влияния неблагоприятных условий на взаимоотношения казачества и земства, основную вину - непонимание специфики казачьего уклада жизни, дорогое содержание земских управ и т.п., возложила на земство, снимая ответственность за действия окружных полицейских властей и, в частности, Хоперских[60]. Таким образом, четкой программы действий по преодолению казачьих антиземских выступлений, предусматривающей скоординированные усилия органов самоуправления и войсковой администрации выработано не было. В связи с этим, власти на время прекратили взыскание земских налогов со станичных обществ, где проявилось недовольство, в целях предотвращения еще большего размаха выступлений[61].

Сведения о Хоперских событиях оказались известны в ведомстве Д.А. Милютина ранее официального доклада по этому поводу со стороны войсковой администрации. В письме от 23 марта 1879 г. под грифом “секретно” начальник Главного управления иррегулярных войск А.П. Богуславский сообщил в.н.а. Н.А. Краснокутскому, что “по данным, получаемым Военным министерством, как через газеты, так и частным путем, видно, что в ОвД, в особенности в Хоперском округе, есть недовольство… Это не может не беспокоить военного министра,  особенно  в  виду бывших несколько лет назад происшествий в Уральском войске”[62]. До этого момента войсковое начальство не торопилось с вестями об антиземских казачьих выступлениях, теперь же оно было вынуждено представить соответствующий доклад в Военное министерство с объяснениями и предложениями в связи с Хоперскими событиями. Доклад был лично прочитан Д.А. Милютиным, и у него сложилось собственное мнение на этот счет.

Военный министр, отмечая действительные тяготы Донского войска, тем не менее, отверг претензии казачества, выявившиеся в ходе антиземских выступлений, на то, что земство должно облегчить ему отбывание повинностей. В связи с этим, Д.А. Милютин распорядился принять местной администрации соответствующие меры по разъяснению казакам “всей несостоятельности подобных ожиданий, потому что введение земских учреждений ни как не могло уничтожить тех местных нужд, какие существовали и прежде”. Министр остался недоволен заявлением членов областной земской управы, прозвучавшим на мартовских заседаниях, что “льготы и права казачьего населения служат только к увеличению войсковых сумм, а бремя местных нужд лежит на истощенных средствах станичных обществ”. По мнению Д.А. Милютина, главная задача земства заключается “в изыскании наиболее сообразных с местными условиями средств к удовлетворению хозяйственных нужд”, с минимальными затратами на содержание земских управ. Поэтому, “не дело земства предъявлять бесплодные протесты против требований, исконно составляющих одно из непременных условий казачьего быта и весьма желательно, чтобы представителям местного земства было подробно выяснено, что они не вправе входить в оценку условий и требований военной службы казаков, но обязаны принять эти условия за исходный пункт для своей деятельности и направлять ее так, чтобы она не мешала исполнению населением тех государственных обязанностей, в сокращении которых правительство не может идти далее известного предела”. Д.А. Милютин поддержал предложение Донских властей о создании комиссии для пересмотра действующего положения о земских учреждениях в ОвД[63]. В.н.а. Н.А. Краснокутский перед открытием комиссии обязывался представить в Военное министерство данные по ее составу, а так же круг вопросов “которые будут категорически поставлены на ее обсуждение”.

Сведения о казачьих недовольствах, поступающие в столицу по каналам Министерства внутренних дел, превратили волнения станичных обществ из узковедомственного дела, касающегося только Военного министерства, в проблему общеимперского значения. Именно так ее расценил министр внутренних дел А.С. Маков, выступая 28 августа 1879 г. на заседании Комитета министров. По словам министра, отказ казаков от выборов гласных и погашения недоимок - это явление, которому “нет еще примеров…, а потому оно заслуживает особого внимания правительства, тем более что образец сопротивления, оказанного Уральским казачьим войском при изменении положения об этом войске, обуславливает крайнюю осмотрительность в принятии каких-либо решительных мер по взысканию с казаков ОвД платежей земству”. А.С. Маков признал желательным детальное исследование обстоятельств дела. Комитет с его доводами согласился и предписал военному министру подготовить доклад по затронутой на заседании проблеме[64]. В связи с этим идея Донских властей о создании местной комиссии для пересмотра положения о земских учреждениях для Военного министерства пришлась как нельзя кстати. Результаты деятельности комиссии могли бы уточнить некоторые факты земского кризиса, а также обозначить пути выхода из него.

Предварительные мероприятия по организации комиссии и подбору ее членов проходили под контролем Военного министерства. Местная администрация получила четкие указания сверху о недопустимости обсуждения вопроса о сокращении “воинской повинности или изменения существующего ныне назначения и порядка расходования войсковых капиталов”, на чем настаивали земцы. Соблюдая такое условие, комиссия должна была обратить главное внимание на приведение в порядок земского бюджета и согласование его с реальными средствами плательщиков. При этом, по мнению министерских чиновников, “желательно было бы обсудить в какой степени необходимо существование окружных земских управ и вообще, не представляется ли возможности устроить земскую администрацию наиболее простым и дешевым способом”[65].

Комиссия, сформированная из представителей администрации и земства под председательством помощника в.н.а. по гражданской части Н.А. Маслаковца проработала с ноября 1879 г. по май 1880 года. Непреклонная позиция председателя привела к “поражению” земцев, деятельность которых была подвержена резкой критике. Работа комиссии показала, что администрация окончательно переложила всю ответственность за кризис на плечи земства, тем самым, дав толчок к усилению противостояния двух ветвей власти: гражданско-административной и земско-представительной.

По поручению в.н.а. Н.А. Краснокутского Н.А. Маслаковец на основе материалов комиссии подготовил проект изменений в Правила о применении к ОвД положения о земских учреждениях. В проекте предполагалось упразднение окружных земских собраний и замена окружных управ - агентствами, при концентрации всех земских дел в областных учреждениях, которые могли проводить свою политику на местах через специальных особо уполномоченных гласных. Эти меры, по мнению Н.А. Маслаковца, значительно уменьшили бы расходы на содержание земства. В тоже время областные земские учреждения ставились под жесткий контроль со стороны войсковой администрации: без ее ведома земство не могло публиковать свои отчеты, принимать более или менее важные решения. Широкие права в отношении земства получал войсковой наказной атаман, по своему усмотрению он мог распоряжаться даже земскими средствами. Наконец, согласно проекту казачество освобождалось от обязательных земских повинностей[66]. В.н.а. Н.А. Краснокутский, отправляя проект в Военное министерство, предложил для его рассмотрения учредить на месте новую комиссию из представителей всех сословий края [67].

Судя по всему проект в министерстве так и не был рассмотрен. В январе 1881 г. Д.А. Милютин отправил на заключение в.н.а. Н.А. Краснокутского предложение начальника Главного управления иррегулярных войск сформулированное следующим образом: “временно приостановить деятельность земских учреждений и восстановить прежний порядок отбывания (натурой) повинностей, а затем выслушать мнение выборных от всех сословий, но не раньше одного или полутора лет, чтобы улеглись страсти возбужденные взаимными пререканиями между защитниками и противниками земства”[68].

Из каких соображений исходили в Военном министерстве, склоняясь к подобному решению земского кризиса? Доминирующим фактором здесь, на наш взгляд, выступала сложная внутриполитическая обстановка в стране. На фоне политического кризиса, вызванного революционным движением, выход из сложившегося положения с донским земством целиком за счет попрания интересов одной из сторон конфликта для Военного министерства был сопряжен с некоторыми неудобствами. В случае если бы линия земцев, направленная на сохранение земских учреждений, восторжествовала, с ее реализацией неминуемо последовали бы меры по приведению земского бюджета в порядок, погашению недоимок, чего невозможно было достигнуть без ужесточения налоговых санкций, которые, в свою очередь, вновь подстегнули бы казачье недовольство. Из-за революционной пропаганды[69] казачьи протесты могли бы приобрести самые неожиданные формы. Такой вариант Военное министерство, естественно, не устраивал. В случае же, если проект Маслаковца становился основой упорядочения земского дела на Дону, земцы, негативно относящиеся к предложениям Н.А. Маслаковца, еще активнее занялись бы обработкой общественного мнения в свою пользу[70], что в условиях нестабильности в стране и регионе было весьма нежелательно. Перечисленные обстоятельства подтолкнули Главное управление казачьих войск к выработке упомянутого выше решения, которое с некоторой оговоркой можно назвать компромиссным.

Однако в.н.а. Н.А. Краснокутский, неожиданно проявил себя сторонником земцев и высказался против приостановления деятельности земских учреждений[71]. Атаман привел настолько убедительные доводы[72], что в Военном министерстве согласились с его прежним предложением об образовании новой местной комиссии для разрешения земского кризиса.

1 марта 1881 г. народовольцами был убит Александр II. Известный своими консервативными взглядами новый император Александр III не пошел на поводу собственных политических пристрастий и 17 марта одобрил инициативу атамана об образовании в г. Новочеркасске новой комиссии[73].

Выборы в комиссию состоялись в первой половине 1881 года. Депутатов избирали из представителей землевладельцев, станичных и сельских обществ, торгового сословия, коннозаводчиков, домовладельцев г. Новочеркасска, шахтовладельцев - всего 96 человек. В работе комиссии также должны были принять участие 10 членов войсковой администрации по назначению войскового наказного атамана. Преобладающее количество депутатов в комиссии “106-ти” (такое название закрепилось за ней на страницах печати и даже в официальных документах) было от станичных обществ - 40, от землевладельцев - 27, от сельских обществ - 16 человек[74].

В начале мая 1881 г. подал в отставку идейный вдохновитель земской реформы в ОвД военный министр Д.А. Милютин. В июне 1881 г. по собственному прошению был уволен с занимаемой должности в.н.а. Н.А. Краснокутский[75]. Эти весьма симптоматичные обстоятельства не могли не отразиться на судьбе донского земства.

Новый в.н.а Н.И. Святополк-Мирский добился изменений в программе занятий будущей комиссии, подготовленной еще при Н.А. Краснокутском. В прежнем варианте программы основной акцент делался на выявление недостатков действующего положения о земских учреждениях в ОвД и даже общего положения 1864 г., как, возможно, несоответствующего местным особенностям края. Намечалось изыскать меры для преодоления не сочувственного отношения казачества к земству и его налогам, например, внесением изменений в организацию земских учреждений на Дону. Таким образом, из полученных ответов на вопросы программы можно было составить четкий план выхода из земского кризиса с сохранением земства, хотя бы и в урезанном виде. Предложенный Н.И. Святополк-Мирским вариант программы, впоследствии утвержденный новым военным министром П.С. Ванновским и Александром III, исходил из идеи противопоставления результатов деятельности земских учреждений и местной администрации, то есть членам комиссии предстояло, отвечая на пункты программы, однозначно высказаться в пользу тех или иных учреждений[76]. Такая постановка вопросов показывает, что для Н.И. Святополк-Мирского и центральной власти вся затея с комиссией нужна была только лишь для того, чтобы получить обоснование своего будущего окончательного решения по донскому земству.

Комиссия была разделена на три подкомиссии, объединяющих депутатов от землевладельцев, шахтовладельцев, коннозаводчиков и представителей администрации; станичных обществ и домовладельцев г. Новочеркасска; крестьян и торговых людей. Их заседания проводились в разное время. Подобное разделение властями оправдывалось предположением, что “интеллигентные члены комиссии, овладев прениями, могут заглушить голос представителей простого народа”[77]. Мнения, прозвучавшие в ноябре-декабре 1881 г. на заседаниях трех подкомиссий, для властей оказались более чем неожиданными. Представители от станичных обществ хотя и высказались против земства, но главную идею реформы - самоуправление, часть депутатов пожелали сохранить, предложив “другое земство, у которого было бы в заведовании наше войсковое хозяйство”, подразумевая под этим восстановление полного права войсковых кругов[78]. Члены комиссии от крестьян и торговых людей заявили о полной поддержке земства[79]. По словам же большинства представителей от землевладельцев единственным выходом из донских неурядиц являлось сохранение местного земского самоуправления, при условии, если военная и гражданская администрации будут оказывать содействие, а не противодействие земским начинаниям[80].

Таким образом, итоги работы комиссии не оправдали ожиданий властей. Однозначного ответа, поддержанного большинством членов комиссии при выборе между земством и администрацией, выработано не было. Военному министерству предстояло самостоятельно принять решение по земскому вопросу.

Одним из первых, кто высказался по этому поводу, стал в.н.а. Н.И. Святополк-Мирский. Докладывая в Военное министерство сразу после окончании работ комиссии, он отметил, что в закрытии земских учреждений “видит важное для края значение”, так как “с приостановлением действия земских учреждений и с восстановлением прежнего порядка отбывания земских повинностей населением ОвД, с одной стороны, само собой затихнет, то крайне напряженное положение в каком находится ныне значительная часть станичных обществ…, с другой же стороны самое отбывание земских повинностей в крае приобретет более устойчивое положение”[81].

В начале января 1882 г. Н.И. Святополк-Мирский выехал в Петербург, позже к нему присоединился уже знакомый нам Н.А. Маслаковец. После консультаций в Военном министерстве 18 февраля атаман и его помощник были представлены Александру III в Гатчине[82]. Есть все основания полагать, что на встрече главным вопросом был земский, тогда же Александр III, вероятно, дал согласие на закрытие земских учреждений. По крайней мере, уже 28 февраля местная газета “Донской голос” перепечатала заметку из “Русского курьера”, в которой со ссылкой на компетентный источник сообщалось о “состоявшемся решении приостановить действия земских учреждений с образованием новой комиссии по выработке земского положения на основе идей Н.А. Маслаковца”[83]. Информация газет частично подтвердилась. На прошедшем 20 марта 1882 г. заседании Государственного Совета, по мнению большинства его членов, представленные на их рассмотрение данные доказывали “с полной очевидностью, что по исключительным условиям в коих находится казачество, законоположения о земских учреждениях не могут действовать в Донской области на тех основаниях, на которых они были к ней применены”[84]. Принимая во внимание заключение Государственного Совета 24 марта 1882 г. Александр III вынес высочайшее повеление о приостановлении деятельности земских учреждений в ОвД, с формулировкой “как не соответствующие духу казачества”[85]. Непосредственными причинами такого решения стали окончательный поворот в право во внутренней политике страны, логика которого привела к земской контрреформе 1890 г., опасения властей, что идеи высказанные казачьими депутатами о возрождении полномочий кругов и передачи им всего войскового хозяйства могли привести к сепаратистским тенденциям в обществе, наконец, усугубившаяся экономическая ситуация в крае из-за накопившихся до 1,5 млн. руб. земских недоимок.



[1] Литвак Б.Г. Переворот 1861 года: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М.,1991. С. 213.

[2] Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф.46, оп.1, д.1183, л.63.

[3] В России второй половины XIX в. существовало 11 казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское.

[4] Управление иррегулярных войск было образовано 16 декабря 1857 года. В 1867 г. переименовано в Главное управление иррегулярных войск, а в 1879 г. в Главное управление казачьих войск. В 1910 г. его функции переданы Казачьему отделу Главного штаба.

[5] Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф.330, оп.1, д.33, л.4.

[6] Столетие военного министерства.1802-1902. СПб.,1902. Т.11. Ч.1. С.428; Исторический очерк деятельности военного управления в России (1855-1880). СПб.,1880. Т.5. С.183

[7] Земля войска Донского - название территориально-административного образования донского казачества принятое до 1870 г., затем переименовано в Область войска Донского.

[8] Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Земля войска Донского. Составил Н. Краснов. СПб.,1863. С.72.

[9] Новочеркасск хотя и назывался городом, но только потому, что являлся “столицей” ЗвД. На самом деле Новочеркасск складывался из трех станиц: нижней, средней и верхне-Новочеркасской, причем каждая станица имела автономное (станичное) управление.

[10] Современный исследователь В.Н. Королев пишет: “В 1860-х гг. в России стали широко говорить о “донском сепаратизме”, намерении казаков устроить управление Доном подобно вел. кн. Финляндскому и Польскому”. См.: Королев В.Н. Старые Вешки. Повествование о казаках. Ростов-на-Дону,1992. С.228. Подробнее о “донском сепаратизме” см.: Маркедонов С.М. Казачий сепаратизм и национализм (истоки и эволюция)// Проблемы казачьего возрождения. Сборник научных статей. Ростов-на-Дону,1996. Ч.1. С.62-67;

[11] Наш край. Документы по истории Донской области XVIII-нач. XX вв. Ростов-на-Дону,1963. С.485, 533; Филонов А. Очерки Дона. СПб.,1859. С.186-190.

[12] Полное собрание законов Российской империи, собрание 2-е, Т.10, №8136.

[13] Материалы для географии и статистики России… С. 428-429,463.

[14] Краковский К.П. Проведение судебной реформы 1864 г. в Области войска Донского //ИСКНЦ ВШ. Общ. науки. Ростов-на-Дону, 1981. №4. С.52; Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права, собранные М. Харузиным. М.,1885. С.297-299.

[15] РГВИА, ф.330, оп.1, д.33, лл.248-252об.

[16] Там же, оп.12, д.405, л.92об.

[17] Материалы для географии и статистики России… С. 439; Харламов В.А. Казачий депутат Государственной думы (1906-1917). СПб.,1995. С.41; См. также рецензию К.А. Хмелевского на книгу А.И. Козлова “Возрождение казачества: история и современность (эволюция, политика, теория)”, Вопросы истории, 1997. №12. С.156.

[18] Русский инвалид, 1862. №285, 1863. №4; Русский вестник, 1862. №8; Современная летопись, 1862. .№41; См. также: ГАРО, ф.55, оп.1, д.34; РГВИА, ф.330, оп.1, д.111.

[19] ГАРО, ф.802, оп.1, д.1, л.2.

[20] Российский государственный исторический архив (РГИА), ф.932, оп.1, д.113, л.7-8; Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549-1917). Исследование по истории государственного и административного права и политических движений на Дону. Белград,1924. С.340.

[21] РГВИА, ф.330, оп.1, д.33, л.108.

[22] Это несоответствие лучше всего проиллюстрировал министр юстиции Д.Н. Замятин. По мнению министра, основополагающие статьи проекта положения для войска Донского вообще “как бы отделяют войско от всей империи, окружают его недоступной преградою и в этом замкнутом кружке полагают устроить совершенно отдельное внутреннее управление”. РГВИА, ф.330, оп.1, д.47, л.85, л.101об. и далее;

[23] Столетие военного министерства… С.413-414.

[24] РГВИА, ф.330, оп.1, д.111, лл.40об.-41;

[25] РГИА, ф.1278, оп.2, дд.2343,3521; Яковлева Н.А. Земство и Сибирь (1864-1917 гг.): Автореф. дисс. к.и.н. Барнаул,1984; Брызгалова И.Г. Разработка земского самоуправления в казачьих районах Дона, Кубани и Терека после Февраля 1917 г.// Проблемы казачьего возрождения. Ростов-на-Дону,1995. Ч.2. С.53-58.

[26] Назначение П.Х. Граббе войсковым атаманом нарушало установившийся с 1827 г. порядок, по которому войсковым атаманом всех казачьих войск империи являлся наследник престола. Подобное нарушение можно объяснить кончиной наследника великого князя Николая Александровича, а также желанием на некоторое время укрепить власть на Дону, повысить ее авторитет и сделать более работоспособной ввиду предстоящих масштабных реформ. Уже в 1867 г. был восстановлен прежний порядок. П.Х. Граббе получил почетную отставку, а вся власть перешла в руки в.н.а. А.Л. Потапова. РГВИА, ф.330, оп.9, д.37, л.21-23.

[27] Государственные деятели России XIX-нач.XX вв. Биографический справочник. М.,1995. С.149-150.

[28] А.Л. Потапов посчитал также необходимым подчеркнуть, что в частной беседе по поводу записки с министром внутренних дел П.А. Валуевым, последний ее одобрил и обещал поддержку. См.: РГВИА, ф.330, оп.1, д.33, л.119-119об.

[29] ГАРО, ф.55, оп.1, д.836, л.1.

[30] См. подробнее об этом: Волвенко А.А. Земская реформа в Области войска Донского (1864-1882 гг.)// Государственная власть и местное самоуправление, 1998. №1. С.52.

[31] РГВИА, ф.330, оп.1, д.33, л.242об.

[32] РГВИА, ф.330, оп.1, д.111, л.67об.-68.

[33] Вопрос о создании городов в ЗвД находился вне компетенции комитета, однако его решение все же состоялось по личной инициативе А.Л. Потапова.

[34] Калмыцкое кочевье ведению земских учреждений не подлежало и выборов гласных от калмыков не планировалось.

[35] ГАРО, ф.55, оп.1, д.836, л.9-24.

[36] Государственные деятели России XIX-нач.XX вв.… С.150.

[37] Всеподданнейший отчет войскового походного атамана ЗвД Потапова за 1866 и 1867 года. Вильно, 1868.

[38] Из-за строительства в ЗвД в конце 50-х – нач. 60-х гг. дорогостоящих сооружений за счет войсковых средств (например, Ольгинской дамбы через пойму р. Дон, Грушевско-Аксайской железной дороги, Новочеркасского водопровода и пр.) дефицит войскового бюджета в 1861 г. составил 3 077 438 рублей. Несмотря на то, что впоследствии дефицит неуклонно снижался, в 1866 г. он сохранился в 203305 рублей. См.: РГВИА, ф.330, оп.12, д.405, л.94об; оп.9, д.226, л.3.

[39] Как утверждал А.Л. Потапов, от этой операции (имелась в виду аренда - В.А.) войско Донское будет иметь “верный и постоянный доход в 150 тысяч рублей в год”.

[40] РГВИА, ф.330, оп.12, д.405, л.112-113.

[41] РГВИА, ф.330, оп.1, д.33, л.323.

[42] Там же, л.328об.

[43] Там же, л.442

[44] Там же, л.437.

[45] Там же, л.474-475об.

[46] От торгового сословия планировалось избрать 14 гласных, от сельских и калмыцких обществ – 51 и 4 соответственно.

[47] ГАРО, ф.46, оп.1, д.1183, лл.65-111.

[48] РГВИА, ф.330, оп.1, д.35, лл.47,92.

[49] Там же, лл.272,304.

[50] Милютин Д.А. Дневник. М.,1947. Т.1. С.185.

[51] Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. СПб.,1875, Т.11. С.100-1-4.

[52] РГВИА, ф.330, оп.1, д.34, л.298.

[53] Там же, л.298; д.35, лл.3,51об.,105.

[54] Объяснительная записка к проекту Положения о Донском земском управлении (материалы комиссии ген.-майора Кутейникова, работавшей с 15 января 1884 г.). Новочеркасск, б.г. С.1.

[55] ГАРО, ф.46, оп.1, д.722, л.26.

[56] С января 1872 г. при Главном управлении иррегулярных войск работала комиссия, готовившая новый устав о казачьей воинской повинности, введенный на Дону 17 апреля 1875 года.

[57] ГАРО, ф.46, оп.1, д.1566, л.10-12; Осклокова Э.Д., Казарова Н.А. Г.В. Плеханов о донском казачестве//Известия СКНЦ ВШ. 1996. №4. С.78-87; По заданию “Земли и воли”, Г.В. Плеханов находился в то время в станице Каменской Донецкого округа, где проводил антиправительственную, а затем и антиземскую агитацию. По свидетельству О.В. Аптекмана, Г.В. Плеханов и А. Михайлов хотели даже “на месте сорганизовать боевую дружину и дать определенное направление вспыхнувшим… казацким волнениям”. См.: Революционеры 1870-х годов. Л.,1986. С.353.

[58] ГАРО, ф.301, оп.5, д.31, л.17-37.

[59] Там же, д.33,35; ф.46, оп.1, д.1697, л.13об.

[60] Там же, ф.46, оп.1, д.1697, л.18-28.

[61] Там же, ф.301, оп.5, д.33, л.19.

[62] РГВИА, ф.330, оп.23, д.1126, л.7-8; В 1874 г. за неподчинение новому правительственному положению об Уральском войске несколько тысяч уральских казаков, отказавшихся дать подписку о повиновении, было выселено в Среднюю Азию. См.: Изюмов А.И. Уральская казачья община// Вопросы истории, 1998. №3. С.132.

[63] РГВИА, ф.330, оп.23, д.1126, л.39об.-40.

[64] РГВИА, ф.330, оп.23, д.630, л.35-37.

[65] ГАРО, ф.46, оп.1, д.1697, л.65об.

[66] Маслаковец. Объяснительная записка к вопросу о применении к ОвД земской реформы на основаниях соответствующих местным условиям края и бытовым особенностям главной (казачьей) массы ее населения. Новочеркасск, 1880.

[67] ГАРО, ф.46, оп.1, д.1697, л.140.

[68] Там же, д.2151, л.1; Сватиков С.Г. Россия и Дон…С.383.

[69] В это время МВД было зафиксировано активизация деятельности Исполнительного комитета “Народной воли” в казачьих войсках. См.: РГВИА, ф.330, оп.25, д.1348.

[70] Земцы пытались склонить общественное мнение на свою сторону, используя страницы местной газеты “Донской голос”, и не безуспешно.

[71] См.: Лагунов Н. Донское земство //Русское богатство,1909. №12. С.73-74.

[72] ГАРО, ф.46, оп.1, д.2151, л.1-1об.

[73] Там же, л.2.

[74] Там же, л.23,30-30об.

[75] Там же, ф.344, оп.1, д.2557, л.1.

[76] ГАРО, ф.46, оп.1, д.2151, л.43-43об.

[77] Донской голос,1881, №86.

[78] Донской голос, 1882. №30.

[79] Протокол комиссии из представителей от крестьянских обществ и от торгового сословия. Б.м., б.г.

[80] Донские областные ведомости. Часть неофициальная, 1882. №12

[81] ГАРО, ф.46, оп.1, д.2151, л.424об.

[82] Донской голос, 1882. №15.

[83] Донской голос, 1882. №17.

[84] Родионов И. Тихий Дон. СПб.,1994. С.190.

[85] Лагунов Н. Донское земство //Русское богатство,1909. №12. С.82.