использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com

А.А. Волвенко

Нереализованный проект Положения о войске Донском

Важное место в осмыслении глубоких преобразований, проведенных правительством в отношении донского казачества в 60-70-х гг. XIX в., занимает деятельность местного комитета по составлению проекта Положения о войске Донском или донского кодификационного комитета (1860-1866). Значимость работы комитета обусловлена вниманием его членов ко многим проблемам, касающихся гражданского и военного устройства войска, выраженного в подготовке проектов различных уставов, правил и т.п., к которым впоследствии неоднократно обращались центральные и местные власти при окончательной доводке того или иного «казачьего» закона. Организация комитета, ход и общая направленность его занятий отражены в исследованиях С.Г. Сватикова и современного историка Р.Г. Тикиджьяна [1]. В данной статье основной акцент будет сделан на двух узловых моментах в истории комитета, а именно: на включении в его состав выборных представителей от дворянства, станичных обществ, мнение которых серьезно повлияло на содержание ряда статей проекта Положения о войске Донском, а также на рассмотрении самого проекта в правительственных кругах. Последнее обстоятельство имеет существенное значение, т.к. официальное заключение по поводу донского проекта, как «не соответствующего духу новейшего законодательства»[2], недостаточно для вразумительного ответа на вопрос – почему проект нового Положения о войске Донском так и остался нереализованным.

Отправной точкой в создании комитета по составлению проекта Положения о войске Донском считается рапорт в Военное министерство войскового наказного атамана М.Г. Хомутова от 31 августа 1856 г. №197 о необходимости переиздания Положения 1835 года после определенной кодификационной работы[3]. Трудно сказать, чем руководствовался атаман при подготовке рапорта. На первый взгляд, который может сложиться из анализа содержания рапорта, М.Г. Хомутов преследовал исключительно утилитарные цели. Действительно, с утверждения Положения 1835 г. прошло уже достаточно времени, накопилось большое количество дополняющих и разъясняющих законов и постановлений в отношении войска Донского, что вносило путаницу в работу местных и центральных властей. Но если подачу рапорта рассматривать в контексте деятельности с июля 1855 г. при Военном министерстве «Комиссии для улучшения по военной части», знаменитой мартовской речи 1856 г. Александра II перед представителями московского дворянства, содержащей намек на отмену крепостного права, смены руководства военного ведомства в апреле 1856 г. с В.А. Долгорукова на Н.О. Сухозанета и августовской коронации Александра II, на которой с присутствующими предводителями дворянства проводились разведывательные беседы о перспективах крестьянской реформы и желательности движения «снизу» в этом вопросе[4], то предложение атамана можно расценить и как попытку привлечь внимание центральной власти к проблемам развития казачества, показать готовность войсковой администрации к возможным преобразованиям в казачьей среде. Рапорт Хомутова имел продолжение и, подобно известной инициативе дворянства виленского генерал-губернаторства во главе с В.И. Назимовым, давшей толчок к образованию местных комитетов для освобождения крестьян, стал удобным поводом для Военного министерства в организации комитетов по пересмотру казачьих законоположений не только в Донском, но и других казачьих войсках.

23 февраля 1860 г. в Новочеркасске под формальным председательством атамана открылся комитет по составлению проекта Положения о войске Донском. Весь его немногочисленный состав был назначен войсковыми властями с одобрением министерства[5]. В своей деятельности комитет следовал программе, утвержденной 15 марта того же года, которая предусматривала обращение членов комитета с запросами «ко всем начальственным местам и лицам войска Донского, а также к тем из граждан войска, кои известны своею опытностью, благонамеренностью и знанием служебного и домашнего быта»[6].

Общественную «атмосферу» первых месяцев работы комитета, на наш взгляд, довольно верно передает неизвестный автор письма (статьи?), обнаруженного нами в Государственном архиве Ростовской области (ГАРО) в личном фонде Х.И. Попова и датируемого по ряду косвенных признаков осенью 1861 года. «Назначение комиссии (так в тексте – В.А.) для пересмотра положения было встречено, точно также как и всякое новое присутственное место, - довольно апатически. Чиновники узнали об этом событии раньше, поспорили кого назначит атаман в члены, узнавши об назначении, похвалили личные качества членов, сказали: «посмотрим что будет хорошего», и повели политическую жизнь своим чередом… Что же касается до самих казаков, то многие из них узнали о существовании комиссии только от членов, прокатившихся на обывательских для ознакомления с нуждами страны.

О комиссии идут различные толки, одни думают, что ее назначили для приготовления канвы, по которой будут вышивать уже в Петербурге и это еще самое оптимистическое мнение; другие думают, что комиссия назначена для того, чтобы удовлетворить новому направлению (везде же, чуть не в каждом департаменте назначаются для чего-нибудь комиссии), а в сущности в Петербурге уже приготовлено новое положение, третьи же полагают, что назначение комиссии, занять слабое проявление общественного мнения, покамест кончится крестьянский вопрос, а там или так и оставят положение с малыми изменениями, или примутся за преобразования не стесняясь основными законами. Но никто, решительно никто не думает, чтоб комиссия имела в глазах правительства серьезное значение, чтоб она могла облегчить судьбу казаков»[7].

Перелом в настроениях донского общества и общей направленности работы комитета происходит в конце 1861 г. - первой половине 1862 года. В ноябре 1861 г. во главе Военного министерства становится Д.А. Милютин – известный реформатор, сторонник буржуазных форм общественной жизни и стойкий противник сословных привилегий. Он имел свой взгляд на состояние казачьих войск, который изложил в министерском докладе и представил Александру II 15 января 1862 года. В докладе говорилось о необходимости проведения «преобразований по всем частям гражданского устройства (казачьих войск – В.А.) с той целью, чтобы применить по возможности к казачьим областям, предпринимаемые общие государственные реформы, устранить все устаревшие особенности казачьего быта, которые не принося пользы в военном отношении, только задерживали гражданское преуспеяние и способствовали отчуждению казачьего населения»[8]. В соответствии с новыми задачами особым комитетом при Управлении иррегулярных войск были подготовлены и разосланы в августе 1862 г. во все действующие комитеты «Новые начала для руководства при составлении положений». Данный документ предусматривал введение определенной нормы служилых казаков с сохранением для них общинного владения землей, остальных казаков превратить в собственников земли через продажу участков из войсковых свободных земель с допуском в их состав иногородних лиц с правом владения недвижимой собственностью. Кроме того, планировался свободный выход из войска лицам войскового сословия, а также уравнивание статуса донских дворян с русским дворянством «в отношении службы и выбора рода жизни»[9]. Информация о содержании «начал» в виде слухов проникла в донское общество и буквально взбудоражила его. К этому времени наиболее активная часть казачества уже внимательно следила за результатами деятельности комитета, с подачи которого в «Донских войсковых ведомостях» были опубликованы проектируемые статьи о станичном управлении, являвшиеся частью нового положения[10]. Полемика, развернувшаяся на страницах местной газеты  вокруг будущего устройства станичного самоуправления, вышла за рамки первоначальной темы и затронула болезненные для казачества вопросы земельного устройства, а также роли и значении иногородних на Дону. Так что слухи попали на весьма питательную почву.

О ситуации на Дону летом 1862 г. частичное представление дает переписка между в.н.а. М.Г. Хомутовым, находящимся в Москве, и нач. штаба войска Донского кн. А.М. Дондуковым-Корсаковым. Практически в каждом письме затрагивается проблема распространившихся слухов и ширящегося недовольства казачества. Из писем Дондукова-Корсакова к Хомутову: «По станицам много толков… казаки встревожены, что коснулись поземельного начала и выражена мысль о продаже иногородним войсковых земель»; «в войске все шире толки и слухи. Вообще хотят довести каким-либо законным и ускоренным путем до сведения Высшего правительства свои желания по поводу возбужденных вопросов»; «дворянство всех округов подает теперь адреса Войсковому депутату, чтобы просить Чрезвычайного собрания для испрошения… особого комитета из выборных от всех сословий для обсуждения вопросов, касающихся до войска. Это еще не дошло до меня официально, но нет сомнения, что может повести довольно далеко…»[11].

В этих непростых условиях происходит смена власти на Дону. В.н.а. М.Г. Хомутов получает отставку и его место 12 сентября 1862 г. занимает 75-летний ген.-адъютант П.Х. Граббе, явная креатура Д.М. Милютина, между которыми были  дружеские и самые теплые отношения. Оказавшись в Новочеркасске, П.Х. Граббе не без влияния со стороны Дондукова-Корсакова, а также в результате бесед с окружными и войсковым дворянскими депутатами в конфиденциальном письме военному министру от 8 января 1863 г. заявляет о необходимости участия в комитете «выборных от общества»[12]. Но центральная власть не стала спешить в решении этого вопроса. Имеющиеся источники свидетельствуют о повышенном внимании не только Военного министерства, но и лично Александра II к положению дел на Дону[13]. Командированные в нач. 1863 г. в Новочеркасск ген.-адъютант гр. Ф.В. Орлов-Денисов, получивший какие-то «секретные и словесные поручения», и личный флигель-адъютант императора Н.В. Мезенцев (кстати, будущий начальник Третьего отделения С.Е.И.В. канцелярии и шеф корпуса жандармов) должны были не столько проследить за выездом с Донской земли уволенного с должности А.М. Дондукова-Корсакова, по мнению Д.А. Милютина, главного виновника в разжигании «политических» страстей среди казаков, сколько получить объективную информацию о настроениях местного общества. Удостоверившись в «существовании на Дону партий и сильного разлада»[14] Военное министерство, дабы не усугублять ситуацию, уступает требованиям казаков. 

К сожалению, нам неизвестно, каким образом избирались (назначались?) общественные депутаты в комитет. Процедура же их участия в комитете была организована по примеру Редакционных комиссий: войсковое дворянство делегировало по 2 депутата от каждого округа (1 помест. и 1 беспомест.), депутаты от казаков вызывались по частям от 108 станиц всех 7-ми округов по одному[15]. В течение ноября и начала декабря 1863 г. общественные представители вместе с прежними членами комитета занимались пересмотром и исправлением проекта Положения о войске Донском. К 15 декабря работы были завершены и постоянным членам комитета оставалось провести окончательную кодификацию накопленного материала.

Некоторое представление о содержании самого проекта и планируемых поправках можно получить из сохранившихся замечаний депутатов от станиц Хоперского округа. Так, в главах V,VI и VII («О войсковых повинностях», «О земских повинностях» и «Сословные права и преимущества» соответственно) проекта говорилось о создании войскового правления, члены которого должны избираться от «земства», и которое «заменит собою предполагаемые в губерниях губернские земские управы». Причем войсковое правление, наряду с окружными, получало право осуществлять сметные расчеты и раскладки всех повинностей, а также составлять войсковой бюджет. Хоперские депутаты согласились с этим, высказав пожелания, чтобы избирались члены не только войскового правления, но и окружных тоже на всесословной основе, а сметам и раскладкам повинностям придать открытый характер, публикуя их в местных ведомостях. В главе X «О выходе из войскового сословия Войска Донского» утверждалось также право перехода казака по собственному желанию в другие сословия империи на определенных условиях. Хоперцы выступили против этого, ссылаясь на традицию. В то же время они были не против перемещения «внутри» казачьего сословия, т.е. зачисления в торговое общество, в ремесленники и т.д. Ученые и художники из казаков, получившие специальное образование (без войскового пособия), по мнению хоперцев, должны пользоваться общеимперскими правами, но без исключения из граждан своей станицы и с обеспечением юртовым довольствием. По главе XIII «Донское купеческое общество», предусматривающей наряду с четкой регламентацией деятельности торгового сословия его увеличение до 2 тыс. семейств, хоперские депутаты не сделали существенных замечаний, пожелав только децентрализации общества, посетовав на захват торговых мест «столичным» новочерксским купечеством. В главу XV «О духовенстве в Войске Донском» представители хоперских станиц внесли дополнения, согласно которым штатные места при церквах должны были заниматься прежде всего лицами казачьего происхождения, как из духовного, так и других сословий, новые вакансии открывать не иначе как по ходатайствам самих станичных обществ, а преимущественное право поступления на открывающиеся вакансии давать тем лицам, о которых будут ходатайствовать общества, и только за неимением таких ходатайств, по усмотрению Епархиального начальства. Единодушный протест хоперских депутатов вызвала глава XVI «О правах на обзаведение в Войске иногородних лиц», предоставляющая право иногородним во всех станицах строить дома, фабрики, заводы и торговые заведения или покупать уже существующие с ежегодной оплатой поземельной пошлины в станичный доход. А вот глава XX «О землях, отведенных в потомственную собственность поместных лиц», наоборот, получила полную поддержку хоперцев, т.к. она утверждала только наследственное право в распоряжении землей, а продажу или любое другое отчуждение данной земли иногородним строго запрещала[16].

Вопрос, насколько были учтены поступившие замечания на проект Положения о войске Донском, может быть решен при условии наличия окончательного его варианта и процедуры сравнения. Однако на сегодняшний день он пока не найден. Еще С.Г. Сватиков сетовал на то, что проект так и не был опубликован [17], и судя по всему историк имел о нем только общее представление. Р.Г. Тикиджьян упоминает о целом комплексе документов, относящихся к деятельности донского кодификационного комитета, действительно хранящихся в ГАРО, но, видимо, полный и цельный текст проекта так и не обнаружил[18]. Найденное же нами в Российском государственном военно-историческом архиве дело №31 «Рапорт Наказного атамана войска Донского с проектом нового положения о сем войске» содержанием своим не соответствует названию[19].

Тем не менее, о проекте, отправленном местными властями в Петербург, можно составить впечатление по материалам заключений, поступивших на него от различных заинтересованных ведомств. Среди них выделяются своей обширностью и критической направленностью замечания министра внутренних дел П.А. Валуева. Едкой критике министра подверглись те статьи проекта, которые предусматривали неотчуждаемость войсковых земель, ее передачу или продажу только представителям казачьего сословия; ограничение прав иногородних на приобретение земли, фабрик или заводов в пределах войска Донского, т.к. все они, по его мнению, «противоречили понятию собственности». Неприемлемыми для П.А. Валуева оказались статьи, допускающие замещение всех должностей по внутреннему управлению войска, а также вакантных мест в донской епархии только лицами войскового сословия, и запрещающие прием в казаки иногородних. Министр увидел в этом «желание поддержать принцип обособления края». Здесь позволим себе привести значительную выдержку из министерского заключения, которая, на наш взгляд, наиболее ярко показывает причины негативного отношения П.А. Валуева к проекту (орфография и пунктуация сохранены). «…подтверждением доводов и желаний расширить право казачьего сословия внутри войска и укрепить замкнутость от единства с Империей служит то, что Комитет проектируя ст.339 относит к обязанностям поземельного отделения: «охранение неприкосновенности войсковых границ», ибо в противном случае, вместо слова «границ», следовало поставить слово «земель», чтобы устранить и самую мысль о неприкосновенности границ между составными частями всего государства. Конечно, - продолжает П.А. Валуев, - настоящее обстоятельство, отдельно взятое, не подлежало бы, может быть и суждению по мелочности, заключающегося в нем предмета, но значение его в совокупности со всеми другими статьями проекта положения, клонящимися  к обособлению страны, делается несомненным и не должно уже быть обойдено незамеченным. Наконец, увлечение к предвзятой идее о замкнутости является не разумным; в ст.442 на основании коей все должности по учебным заведениям замещаются училищными чинами обоего пола, преимущественно из казачьего сословия. Тут не сделано даже никакой оговорки, следовательно допускается прямое заключение о преимуществе менее способных, если только они принадлежат к казачьему сословию, над более способными, если последние, по происхождению из уроженцев Империи, не подходят к этому условию»[20].

Таким образом, если суммировать всю имеющуюся информацию о содержании проекта, то ответ на заявленный в начале статьи вопрос - почему он так и остался нереализованным, будет более чем очевидным. В отдельных статьях, безусловно, противореча действующему законодательству, он в целом не соответствовал новому имперскому курсу, реализуемого под девизом «единая и неделимая Россия». Проект Положения о войске Донском, разработанный кодификационным комитетом, являлся уникальным документом, своего рода донской «конституцией». При определенных условиях он позволил бы казачеству, на наш взгляд, вписаться в модернизационный процесс II пол. XIX – нач.XX века. Однако заложенная в новом Положении идея казачьего «автономизма» неизбежно вела к концепции «национального государства». Этого центральная власть тогда допустить не могла.

ЛИТЕРАТУРА

1. Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549 – 1917 гг.). Белград,1924. С.346-348; Тикиджьян Р.Г. Реформы 60-70-х гг. XIX в. в России и деятельность «Донского кодификационного комитета»// Проблемы казачьего возрождения. Ростов-н/Д.,1996. Ч.2. С.31-36.

2. Столетие Военного министерства.1802-1902. СПб.,1902. Т.XI.Ч.1. С.412.

3. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.330. Оп.3. Д.84. Л.17.

4. Литвак Б.Г. Переворот 1861 года: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М.,1991. С.19-21,244.

5. Первоначальный состав комитета: члены -  отставной ген.-майор Ф. Шумков, служилые подполковник В. Попов и войсковой старшина Д. Калиновский; правитель дел - войсковой старшина С. Курючкин и 3 писарей.

6. Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф.802. Оп.1. Д.1. Л.8-8об.

7. ГАРО. Ф.55. Оп.1. Д.1499. Л.24-25

8. Воспоминания ген.-фельдмаршала гр. Д.А. Милютина. 1860-1862 гг. М.,1999. С.263.

9. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.932. Оп.1. Д.113. Л.7-8.

10. Донские войсковые ведомости. Часть неофициальная, 1862. №№16,17, 20-23.

11. РГИА. Ф.932. Оп.1. Д.119.

12. РГВИА. Ф.330. Оп.3. Д.84. Л.267об.

13. РГВИА. Ф.330. Оп.7. Д.109.

14. Воспоминания ген.-фельдмаршала гр. Д.А. Милютина… С.379.

15. Краснов И. Беспоместные и мелкопоместные чиновники войска Донского //Русский вестник,1865. Т.58. №8. С.350-351.

16. ГАРО. Ф.55. Оп.1. Д.1499.

17. Сватиков С.Г. Россия и Дон… С.348.

18. Тикиджьян Р.Г. Реформы 60-70-х гг. XIX в. в России и деятельность «Донского кодификационного комитета»… С.34

19. РГВИА. Ф.330. Оп.1. Д.31.

20. РГВИА. Ф.330. Оп.1. Д.47.