использование материалов разрешено только со ссылкой на ресурс cossackdom.com

В. ЗУЕВ

О БЫВШИХ ПРОМЫСЛАХ ЗАПОРОЖСКИХ

КАЗАКОВ И НАИПАЧЕ РЫБНОМ

Наилучшую западную часть пространных Новороссийской губернии степей занимали запорожские козаки, известное сие общество бывших доселе окрестных государств политических разбойников. Оне не имели себе твердаго жилища, как поколику находили выгоднейшия места для своих промыслов, и по тому все лето препровождали или по островам и плавлям, или где кто лучшаго рыбнаго, зверинаго или другаго какого лову наделялся, а на зиму убирались в зимовники, построенные в привольных местах для скотоводства или хлебопашества. Одно твердое место, которое и было их престольное, имели оне Сечу на реке, или лучше сказать Днепровом рукаве Подпольной, где ныне слобода Покровская, да и то за вредное их соседство неоднократно было // разоряемо и на другое место переносимо. Имея главнейшими упражнениями воинские действия не упущали оне вмешиваться в ссоры других государей, не упущали и в мирное время, где только случай есть, наживаться грабежей соседственых земель, лишь бы часные сии разбойнические промыслы не падали на щет всего войска; и для того в первых управлял народом их кошевой, в последних же куренные атаманы, а кошевой смотрел на то сквозь пальцы. Не все однако занимались сими кровавыми промыслами, а было у их отчасти и хлебопашество, и скотоводство, и рыболовство, смотря по тому, какия кому выгоды обытаемыя ими места представляли. Ныне в щастливыя России времяна под премудрым владением Екатерины вторыя наибольшая часть оных вероломных подданных обращена в верных и полезных отечеству жителей.

Скотоводство и хлебопашество производили оне наиболее около рек и по долинам, где имели нарочно для того состроенные зимовники. Всякой зажиточной Запорожец засевал // хлебом столько удобнаго к тому в долинах поля, (ибо высокая и открытая степь не везде к тому способна) сколько у кого работников находилось, и продолжал оное обрабатывать до тех пор, покудова обезсоченная земля более плодов производить не переставала: тогда переезжал он с своим зимовником на другую реку, или на другую балку: а нажитый в том месте в великом множестве хлеб зарывал в землю в изготовленныя к тому нарочно на подобие подземных погребов ямы, снаружи одному токмо хозяину приметные. Сии заклады не трогивал он без особливой нужды, или прежде смерти, а при издыхании отказывал обыкновенно или на церковь, или делал всего своего имения наследником одного из своих работников. Сей нередко беднейший пастух нечаянно получа знатное во всем изобилие, обыкновенно нечаянно и проматывал оное с подобною себе братиею почитая за закон в помин души усопшаго до изтощения всего имения в Сечи повеселиться.

Звероловство и пастушество были нижайшия степени запорожских упражнений, // коими занимались токмо бедные и из коих никто не достигал довольной жизни, как только по духовной усопшаго хозяина. Рыболовство напротив того по разбойничестве было надежнейший промысел представить себя в году раза два три бахусом со всеми его фавнами и силенами.

Вообще кажется, что в Запорожской черни снискание богатства нимало не уважалось, а получаемое, каким бы то образом ни было, ни к чему другому не клонилось, как к уделению посредством пьянства всякому по части от того удовольствия, каким наслаждался владелец, не разбирая, что участвующих всегда может быть больше, нежели сколько кто награбил, напромышлял или наследовал, и по тому сколь бы велико оно ни было, редко на несколько лет доставало, а чаще, если с пьянства начнется, и для одного лета мало. И справедливо, почитая нужды свои в одном токмо воинском орудии и промышленных орудиях, не знали оне роскоши ни в платье, ни в украшении, ниже в самой пище, которую хозяин // и хлопец имел всегда одну и всегда почти одинаковую.

Обыкновенная их пища состояла в тетере и брате, или братке; первая есть род саламаты, варенной из пшенной пашицы к которой прибавляют во время питания кислого ржаного теста; оную крутую едят рыболовы с рыбьею ухою, либо с жиром, скотоводы с молоком, а бедные так. Вторая — братко, разноствует от первой только тем, что вместо кислого ржаного теста, кладут пресное пшеничное, или другое какое и употребляют таким же образом. Удаленные напротив того от хлебных мест рыболовы роскошествовали наипаче рыбою, которой обыкновенно и питались без хлеба, в таком случае они, отобрав лучшей рыбы, которая в лову есть, варивали оные вдруг такое количество, что вынутая и складенная на образ клеток, представляла квадратную кучу, высотою в колено; сие называлось у их варить рыбу на стебло и составляло обыкновеннейшие для рыболовной артели варево.

В одеянии оне не более имели вкуса и разбору, как и в пище. // Необходимейшее их платье составляла рубашка и шаравары; оне их изнашивали без перемены до лоскутьев, а чтоб избавить себя и мытия оных и безпокоющих насекомых, то напитывали рыбьим жиром и вывяля на солнце носили покудова изтлеет. Нашивали, правда, некоторые из их хорошее суконное платье, бархатные шапки, шелковые кушаки и сафьянные сапоги; но все сие держалось на теле не долее, как до внития* в Либерово капище, из которого не выхаживал щеголивой Запорожец, как с особенным к убранству своему безпристрастием: и тогда тотчас валяется в грязи, марается в дегтю, рвет, мечет с тем только, чтоб прочие спутники, кои обыкновенно к таковым беснующимся с гудками и балалайками в множестве приставали, подымали, подавали, прибирали, и сие продолжается до тех пор, покудова молодец останется опять в одной своей засаленой рурбашке и шароварах, и тогда начинает вновь помышлять о промыслах.

Рыболовство, которое на сей славной реке запорожцами производилось, заслуживает, наипаче в // нынешнейшие, населяемые тех стран времена, особливого внимания. Они производили его начиная от порогов до самого устья Днепра и по всему Лиману во весь почти год безпрестанно; но самая лучшая и большая ловля была весною и осенью. Рыба во всегдашнее время в Днепре ловящаясь суть: карпы, лещи, судаки, щуки, белезны, вырезубы, тарани, чехони, секрети, окуни и бики, из коих, как скоро лед вскроется, первейшая по красной рыбе появляется тарань. Лини и караси водятся только в речках в Днепре впадающих и в ближайших к ним озерах. Красная или по тамошнему черною называемая рыба, осетры, белуги, чечуги, пистрюги, сомы, хотя заходят в Днепр, но больший их лов бывает в Лимане. Камбала, скабрия и сельди ловятся только в Лимане.

Орудия рыболовные у запорожцев шести родов: неводы, большия и разные мелкие сети, косяки, мережи и самоловы. О первых трех сортах, яко известнейших и употребительных во всей России, говорить излишне, а упомяну только, что // неводы у них бывают длиною больше двухсот сажен, не считая веревок, которые привязаны к бокам и которые столь же длинны или и более как и самые сети, или, как обыкновеннейшими в тех местах, ловят в пространном лимане всякую рыбу и во всякое время, а наипаче в погоды. Однако для крупной белой  рыбы делают особые сети длинною в 50 сажен у коих ячейки больше нежели у невода, если же при всем том они еще часты, то в таком случае прикрывают ее другою, у коей ячеи гораздо пространнее, и тогда первую мелкоячейную во многих местах продевают сквозь другую, крупноячейную, наподобие рукавов и называют прорежью. В таковою попадает и крупная и мелкая рыба вместе.

Косяками называются большие сети, вязанные из тонких веревочек, длинною сажен на 40 и более, а шириною сажени в 3, имеющие ячеи по полуаршину квадратных. Оные опущают на дно на открытом лимане навязав к одной стороне тяжелые камни, а к другой, на веревках пуки камыша, // называемые куги, которые плавая по поверхности держат сеть стеною. Их составляют в воде обыкновенно на целые сутки и ловят только самую большую рыбу, которая разгуливая на глубине в пространных сея снасти ячеях запутывается. Через сутки подымают косяк и рыбу, которая из ячей ни в зад ни вперед вырваться не может и убивают долбнями. 

Мережи, подобные косякам сети, но ячеи гораздо мелче и потому ловятся ими только молодые осетры, белуги, пистрюги и крупная белая рыба.

Самоловы называются длинная веревка, опущенная на дно с камнями, к которой привязывается множество других веревочек, длинною в семь корхов или пяденей, имеющих на концах своих острые крючья. Сии веревочки с крючьями, дабы на дно не опускались, поддерживаются перпендикулярно прицепленными к им на веревочках же кругами, либо коровьими поплавками. Ими ловят токмо больших белуг и осетров, которые проходя мимо крючков не могут чтоб за которой нибудь не зацепиться, а зацепившись // начинает биться и, тем самым, еще другими зацепляется.

Пойманную таким образом всякую рыбу или заготовляют в прок, или продают свежею. За свежею приезжают обыкновенно купцы или скупщики, выключая разве когда ими выменивать что-нибудь необходимо нужно как по хлеб, вино, пряжу, съестной запас и прочее, а заготовлять представляют себе запорожцы сами если лов не на откуп уходит. Приготовление красной рыбы начинают потрошением, откладывая жир, икру и клей особо. Выпотрошенную мочат весною, когда весна еще холодна целые сутки, а летом несколько часов в самом лимане, потом солят весьма круто,  а по просолению банят или полощут в воде и после вялят на солнце. Сверх того для большей прочности раскладывают ее по утрам на росу, отчего, по уверению их, никогда червь не заводится. И даже в летние дни если оный и накинется, то сим же средством его истребляют. Ныне херсонские купцы по большей части скупая свежую солят сами у себя в бочках без раскладывания на росу. //

Икру приготовляют оне так же либо для настоящего употребления, либо в прок для продажи. Для настоящего употребления выбирают они больше севрюжью, молодую белужью и осетровую, которую для очищения от перепонок протирают сквозь проволочную решетку и после солят как кому угодно. В прок же заготовлять они не знают как только паюсную; таким образом выбрав из больших рыб икру, и каждую без всякого очищения обсыпав солью кладут в кадки слоями; наполнив оную до верху накладывают тяжелый гнет, и когда чрез несколько времени под гнетом она просолеет, то вынимая слоями же банят в воде, провяливают на солнце и когда довольно затвердеет, то набивают ею бочки и таким образом продают как самую заготовленную рыбу, так и икру приезжающим из Польши и Малороссии чумакам, грекам, туркам и армянам, либо отвозят в Очаков.

Жир из красной рыбы вырезывают они ремнями либо кусками и посолив едят с хлебом на подобие ветчины. Клей же вынув из рыбы // вялят несколько на солнце, а после содрав верхнюю кожицу без всякого обваривания сбивают в четырехугольные плитки и так продают.

Белую рыбу приготавляют таким же образом как и красную; т.е. наловив довольное количество занимаются все, кто тут ни есть чешуянием ея и потрошением, однако смотря на количество рыбы на мелкость ее, нельзя не дивиться, с каким проворством все сие упражнение чинится; один очищает от чешуи и подает другому для потрошения; сей кидает третьему для распластания, а четвертый карбует или надрезывает на боках и отбрасывает на купу, смотря по величине их. Разложенную солят каждую порознь, кладут в кадки, а по просолении нижут на веревки, банят в воде и развешивают для вяления. Для сего избирают нарочно дни, когда с солнечным сиянием дует нарочитый ветер: ибо в таковую погоду рыба в три дни провялевается, а в ненастную должно иногда держат и больше недели. При всем том ненастье не столько им опасны, // как зной без ветру: ибо в знойные дни рыба скоро просохнув делается крошливою.

Убрав таким образом белую рыбу принимаются за варение из ее потрохов жиру. Известно, что в жаркие дни сбросанные в одну кадь рыбьи потроха, покудова с прочею рыбою управляются, должны пролежать несколько дней и потому протухнуть; но жир, который в самое сие гниение кишек от их отделяется, не имеет ни малейшего духу ни горечи. При варении выпрокинув все потроха в один большой котел наполняют оный водою, дают на огне кипеть, а после составя, всплывший на поверхности жир счерпывают ковшами и иной просаливают, другой просто свежий употребляют в пищу.

Окончив рыбный промысел выше я уже сказал, сбывали они как свежую, так и соленую приезжающим к им скупщикам, или отвозили в Очаков и в Сечу, чтоб на вырученные денежки приубраться, на остальные попить, а разпившись показать опять свое презрение к хорошему новокупленному платью, надев // презреннейшее прежнее в рыбъем жиру напитанное одеяние. Тогда цена рыб была не велика: Большой холостой осетр продавался от 6 до 8 гривен, что ныне весною от двух до трех, а летом до 4-х рублей продается; икрянной, не свыше 40 алтын продавался, белуги всегда дешевле осетров. Меньшего рода красную рыбу; как то севрюги, пестрюги большой руки, молодые осетры и белужки продавались по 3 рубля и по 3 с полтиною сотня; что ныне по 12 рублей продается. Что же касается до белой рыбы, то я уже выше упомянул, что они при очищении раскладывают ее на разные кучи, смотря по величине их. Свежую, соленую или вяленную продавали всегда головами. Головою называется у них известное количество той или другой величины рыбы, так что всякая обыкновенна делима была на четыре сорта. Самой крупной белой рыбы, как-то судаков, лещей, вырезубов и тому подобных походит в голову в сто, а больших карпов только пятьдесят, таковой рыбы голова называется // собственно крошень или крошевня. Второй величины голову составляют двести рыб, и как оная при приготовлении обыкновенно на брюхе для приметы, что их две ровняются с одною большою, надрезываются, то и голова прозвана по тому собственным именем рубанкою или рубанью. Третьей величины рыба кладется в голову пятьсот; она бывает надрезана вдоль или поперек по бокам и по тому называется боковнею. Четвертой величины голова заключает в себе тысячу рыбок, и потому, что ее вялят продевая большими иглами сквозь глаза на веревочках, называют игольнею. В сию голову полагается всякая мелкая рыба, как то плотва, окуни, тарань, чехоня, синец, рябец и проч.

Покупщик приехав за рыбою, торгует голову; согласившись о цене берет какую ему угодно, потому что малое число крупной рыбы равным ставится большому количеству мелкой. И так всякая голова оценивалась от семидесяти копеек до рубля, смотря по времени, обстоятельствам и лову, а ныне та ж голова идет на месте от двух до //  трех рублей. Когда же надобно бывало менять запорожцам рыбу на нужныя для пищи вещи, то оне о цене никогда не договаривались, а надобно вино, мука, крупа или другой какой хлеб, то дает бочку рыбы и за то получает равную того либо другого съестного запасу.

Сельди, скабрии и камбала ловятся токмо на устье Днепра и в Лимане мелкими сетьми. Последняя продается свежая, просольная и вяленная десятками. Первых двух лов продолжается только с начала апреля до половины мая. Соленые в боченках продаются тысячами, прежде по шести рублей, а ныне по двенадцати и до пятнадцати рублей тысяча.

Месяцеслов на 1786 год. — CПб., 1786. — C.1-16.