Возобновление неудовольствия украинцев, и запорожцев против московских
бояр.— Истребление бояр на Украйне и участие в том запорожцев.— Действия запорожских
полковников Сохи и Урбановича против бояр на Украйне.— Грамота гетману Брюховецкому
с убеждением пребыть верным царю и удерживать от своеволия запорожских козаков.—
Воззвание Брюховецкого к гонцам и запорожцам.— Царская грамота кошевому атаману
Белковскому.— Гибель Брюховецкого и поведение бывших при нем запорожцев.—Пребывание
Сирка в Слободской Украйне и удаление его оттуда к гетману Дорошенку.— Поход
Сирка в Крым и его подвиги в борьбе с татарами.—Выбор запорожцами Вдовиченка
и Суховия в гетманы и борьба с Дорошевком.— Помощь, оказанная в решительную
минуту Сирком Суховию.— Перемена настроения Сирка в отношении Суховия.— Дружба
Сирка с Дорошенком и нанесение поражения Сирком татарам и Суховию у Ольховца.
Извещая царя о своем успехе против татар, запорожцы, однако, не то имели
в своем уме: их тяготила мысль о введении на Украйне и Запорожье московских
воевод. Как море, взволнованное бурей, стихает не сразу, а долго бросает потом
воды к своим берегам, так и войско низовых козаков, убив царского посла, на
этом одном не остановилось, а снова и с неудержимой силой разразилось против
них. И как ни задабривал гетман Брюховецкий запорожцев, как ни снисходил к
ним "милостивый" царь Алексей Михайлович, а все-таки народное неудовольствие
на Украйне и Запорожье росло, а с ним росло и открытое возмущение против московских
бояр и воевод. С начала 1668 года неудовольствия на московских управителей
края поднялись почти во всех украинских городах.
Предчувствуя беду, московские воеводы стали усиливаться ратными людьми и
искать защиты у боярина-гетмана Брюховецкого. Но в этот, самый решительный,
момент гетман-боярин вдруг изменил царю и объявил себя против московских воевод.
Весть об этом поразила всех москвитян и сперва казалась им невероятной. В
действительности же этого давно уже нужно было ожидать. Дело в том, что Брюховецкий
уже с тех пор, как прочно укрепился на гетманстве, стал ненавистен всему украинскому
населению. Причин к такой ненависти было слишком много: Брюховецкий насильно
захватил в свои руки булаву, лишил звания всех, бывших до него, войсковых
старшин, стремился усилить свою власть, вызвал на Украину московских бояр
и воевод и выказал себя большим гордецом и корыстолюбцем. С каждым днем он
терял все более и более популярность в среде козаков и народа и, видя непрочность
своего положения, старался усилиться московскими ратными людьми. Но это не
спасло его от беды. Когда народные страсти вышли из границ и поднялся открытый
бунт, а бояре и воеводы обратились к нему с просьбой о защите, то Брюховецкий
сперва потерялся и давал уклончивые ответы москвитянам. Но потом решился схватиться
за самое крайнее средство, а именно стать самому во главе народного движения
против московских управителей, призвать на помощь запорожцев и Дорошенка и
очистить Украйну от москалей, приобрести расположение со стороны населения
и после всего объединить Украйну и стать гетманом обеих сторон Днепра. Сам
Дорошенко обещал ему сдать свое гетманство, которым он вовсе не дорожил, если
только Брюховецкий объявит войну москалям. "Брюховецкій, проживши пять лЪтъ
и три месяца на гетманствЪ при вЪрности своему государю, разсмотрЪвши неполезное
себЪ и всему малороссійскому народу принятіе воеводъ съ войсками великороссійскими
на УкрайнЪ и узнавши о скрытомъ и явномъ роптаніи за то народа, началъ промышлять
объ изгнаніи изъ Малой Россіи воеводъ съ ихъ войсками" [1].
Тогда, уже заручившийся согласием со стороны Дорошенка, Брюховецкий сделал
попытку войти в соглашение и со своим недругом, мстиславским епископом Мефодием.
Но Мефодий сам шел к нему навстречу: будучи в Москве по делу Никона
в течение 1666 и в начале 1667 года, епископ Мефодий остался недоволен сделанным
ему в столице приемом, выехал оттуда с искренней ненавистью ко всему московскому
и потому поспешил протянуть руку примирения гетману Брюховецкому и объявить
себя горячим сторонником его плана. Мефодий советовал Брюховецкому прежде
всего "уловлять запорожцевъ и ими укрепляться", но отнюдь не поддаваться москалям,
чтобы не испытать той же участи, какую испытал Барабаш, которого Москва выдала
ляхам в подарок [2]. В январе месяце 1668 года,
после праздника Богоявления, в городе Гадяче собрана была рада и на ней объявлено
было, что запорожцы "переняли" царские листы к крымскому хану, в которых,
будто бы, условлено было, сообща с польским королем и ханом, разорить Украйну
и старших людей ее в полон побрать; после этого решено было избить московских
воевод со всеми ратными людьми в малороссийских городах и отдаться в подданство
турецкого султана, но с условием только платить ему дань и пользоваться самостоятельной
жизнью, как делает волошский господарь. Вслед затем в Чигирине была другая
рада, и на ней присутствовали посланцы от запорожских козаков, которые принесли
присягу Дорошенку быть у него под властью всем Запорожьем [3].
Почин к открытому бунту подали запорожцы с полковником Иваном Сохой, явившиеся
на Украйну в начальных числах января месяца. В пригородах и местечках миргородского
полка, где отданы были ранды на откуп, запорожцы перебили откупщиков, разорили
ранды и погреба, пограбили вино и сделали так, что те ранды стали пустыми;
в городе Яресках и в местечке Устивицах запорожцы подняли бунты, а в селе
Матяшевке отрезали содержателю ранды, мещанину Остатке, бороду по самое мясо
и пограбили денежной казны около 300 рублей; после этого многие мещане тех
мест, по повелению полковника Сохи, стали писаться в козаки и также начали
заводить бунты. Тот же полковник Иван Соха схватил нежинского протопопа Симеона
за его донос об "измене" епископа Мефодия и, отобрав у него имущество, а самого
измучив, отдал гетману Брюховецкому [4]. В начале
февраля пришел в Глухов запорожский полковник Урбанович с полутора тысячью
конных и пехотных козаков, отбил у ворот городских караульщиков и поставил
собственных караульщиков, запорожских козаков. Воеводу же Мирона Кологривова,
стоявшего с государевыми ратными людьми в малом городе, глуховчане, пригласив
к себе стоявших в уезде для корма запорожских козаков, решили добром выдворить
из города, а в случае его сопротивления определили доставать боем и приступами.
Те же пехотные запорожцы, стоявшие в глуховском уезде, напали на какого-то
русского человека Пронку Калину в Кролевце и, раздев его до нага, стали обыскивать
у него писем, подняв над его головой топор: "Буде у тебя писемъ нЪтъ, ты будешь
живъ, а буде есть, мы тебЪ голову отсЪчем". После обыска козаки стали допрашивать
Калину, не идут-ли из Москвы ратные люди, и тут же Калина узналъ, что запорожцы
за тем на Украйну и пришли, чтобы в малороссийских городах воеводъ и ратныхъ
государевыхъ людей побить [5].
Само собой разумеется, что обо всем происходившем на Украйне немедленно
было донесено царю, и царь поспешил отправить большую грамоту на имя гетмана
Брюховецкого с приказанием, чтобы он сдерживал козаков в их своевольстве и
убеждал их быть верными государю. Относительно Запорожья в этой грамоте сказано
было, что туда, по царскому указу, послан воевода Яков Тимофеевич Хитрово
и генерал Филипп фон-Буковен с начальными людьми и со многими конными и пешими
ратниками для похода на крымские улусы против нового крымского хана в помощь
прежнему, если новый хан не согласится принять состоявшегося между московским
царем и польским королем мира. А что до жалобы запорожцев на то, будто царь
только на письме объявляет им свою милость, в действительности же вовсе забывает
об них, то запорожцы, коли они пребудут в христианской твердости, щедро одарены
будут царским жалованьем, и если им нужно владеть какими доходами или местами
в малороссийских городах, пусть присылают к государю своих челобитчиков, и
им вскоре дан будет царский милостивый указ. Но царская грамота не имела никакого
действия и февраля 11 дня стало известно об измене гетмана Брюховецкого русскому
царю [6]. Брюховецкий отправил воззвание к донским
козакам, пользуясь волнениями, поднявшимися на Дону, и в этом воззвании писал,
что Москва, побратавшись с ляхами, решила всех живущих на Украйне православных
христиан, от старшин до младенцев, истребить мечом или в Сибирь загнать, славное
Запорожье и Дон разорить и вконец истребить, чтобы те места, где обретаются
славные войска Запорожья и Дона, в дикие поля для звериных жилищ обратить,
или же иноземцами осадить; Москва хочет сперва Украйну смирить, а потом об
искоренении Запорожья и Дона промышлять будет, чего ей, Боже, не допомози
[7].
В Москве нашли нужным прежде всего послать запорожцам жалованье в 2000 рублей
и 100 связок сукон немецких разных цветов, ценой на 300 рублей. Царская грамота
об этом отправлена марта 8 дня на имя кошевого атамана Ивана Белковского.
В ней говорилось о богоотступном и нехристианском деле Брюховецкого, о его
наговорах, будто бы русское войско послано в Запорожье не затем, чтобы держать
бусурман от набегов на Украйну, а затем, чтобы проливать кровь украинского
населения; затем говорилось об отправке к запорожцам еще в январе месяце поручика
Сухорукова, о проезде его через Полтаву и безызвестном исчезновении его неведомо
куда; наконец, внушалась мысль впредь промышлять для обороны Украйны и приводить
отступников от царя к послушанию, за что обещалась непременная от царя милость
[8].
Однако ни жалованье, ни грамота не произвели своего действия, и на Украйне
открылся всеобщий бунт: во всех городах и замках стали бить, грабить бояр
и воевод и выгонять московских ратных людей. В это время запорожские козаки,
соединившись с мещанами, взяли приступом замки сосницкий, новгородский и стародубовский
и всех воевод, там находившихся, перебили до смерти [9].
Когда обо всем этом получена была весть в Москве, то царь приказал белгородскому
воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому весной этого же года ("как
только подрастет трава") двинуться с войском на Украйну. Ромодановский, получив
царский указ, пошел на Котельву и Опошню гадячского полка. В это же время
гетман Брюховецкий, все более и более ожесточаясь в кровавых расправах против
москвичей и своих личных врагов, дошел до того, что даже приказал сжечь живьем
за какую-то вину гадячскую полковницу Острую. Этот жестокий поступок с женщиной
возмутил даже запорожцев, и они снеслись с Дорошенком. Дорошенко, получив
весть обо всем, происшедшем на Левобережной Украине, и о движении князя Ромодановского,
призвал к себе орду и стал готовиться к отпору против русских. Положение Брюховецкого
стало весьма критическим: народное движение, начавшееся против московских
воевод, скоро обратилось против самого виновника введения их на Украйне. Мало-помалу
сторонники Брюховецкого стали бросать его и переходить на сторону Дорошенка,
действовавшего и более прямее, и более смелее. При Брюховецком остались только
немногие полковники да отряд запорожцев под начальством полковника Чугуя [10].
Тогда Дорошенко отправил письмо к Брюховецкому с требованием сдать свое гетманство.
Но Брюховецкий, вместо этого, пошел навстречу Дорошенку с войсками и с татарами.
Июня 7 дня 1668 года противники встретились на Сербинском поле, близ Диканьки.
Тут козаки Брюховецкого перешли на сторону Дорошенка, и Дорошенко послал к
Сербинской могиле, где стоял Брюховецкий, брацлавского сотника Дрозденка и
приказал ему взять в плен Брюховецкого. По тому приказанию Дрозденко с несколькими
десятками козаков явился к Брюховецкому и, объявив ему приказание своего гетмана,
взял с кресла под руку и повел его к Дорошенку. Но тут к Дрозденку подскочил
запорожский полковник Иван Чугуй, личный друг Брюховецкого, всегда, с самого
начала его гетманства, остававшийся при нем с несколькими сотнями низового
товарищества, и ударил Дрозденка мушкетным дулом в бок с такой силой, что
Дрозденко упал на землю и выпустил из рук Брюховецкого. Но на Брюховецкого
набросились его же собственные сотники и простая чернь; они немедленно схватили
его и доставили Дорошенку. Приведя к Дорошенку и вычитав ему все его вины,
сотники и чернь начали терзать Брюховецкого и таким образом июня 7 дня, в
понедельник Петрова поста, в полдень, убили его перед глазами Дорошенка. Запорожский
полковник Чугуй, возмущенный дикой расправой над Брюховецким, жарко стал подбивать
войско убитого к тому, чтобы оно уничтожило Дорошенка, но войско Брюховецкого
не послушало Чугуя, вследствие чего сам Чугуй ударил на некоторую часть козаков
и истребил ее, хотя и не без урона для своих запорожцев. Но междоусобие продолжалось
недолго, так как Дорошенко, извиняясь перед Чугуем и запорожцами, говорил,
что он не желал смерти Брюховецкого и не отдавал приказания убивать его. Запорожцы,
захватив с собой царскую бумагу, данную Брюховецкому, и бунчук, возвратились
в Сичу [11]. Сам же Дорошенко объявил себя гетманом
обеих сторон Днепра и, оставив на левой стороне наказным гетманом черниговского
полковника Демьяна Многогрешного, вернулся в Чигирин.
Во всех описанных действиях нигде не видно участия знаменитого вождя запорожских
козаков Ивана Сирка. И точно, Сирко после своего возвращения из похода на
Крым и получения за то похвальной грамоты от царя, оставил, по неизвестной
причине, Сичь и очутился в Слободской Украйне в звании полковника города Змиева
и заведующего козаками слобод Мерефы и Печенегов [12].
Состоя полковником Слободской Украйны, Сирко лично убедился в несправедливых
действиях московских воевод и бояр на Украйне, и потому, снесшись с Дорошенком,
выступил на защиту козацких прав Слободской Украйны против Москвы. Марта 4
числа 1668 года в слободе Красном-Куте и на Торских озерах [13]
вспыхнул бунт. Скоро этот бунт отозвался в городе Змиеве: восстал змиевский
полковник Иван Сирко. Марта 11 дня Сирко вместе с козаками, из Змиева бросился
к Харькову, имея целью поднять и харьковцев против московских бояр и воевод.
В то время харьковским воеводой был Лев Сытин: "Марта 11 пришелъ подъ Харьковъ
измЪнникъ Ивашка СЪрко съ измЪнники черкасы, собрався съ многими людьми, и
переходить рЪку Уды въ 2 верстахъ отъ Харькова и хотятъ идти подъ Чугуевъ".
Но харьковцы отказались действовать заодно с Сирком. Тогда Сирко решил силой
заставить их. Чугуевский воевода сообщал о том белгородскому воеводе князю
Григорию Григорьевичу Ромодановскому, извещая его, будто харьковцы уже изменили
царю. Но Ромодановский уверил чугуевского воеводу, что харьковцы остались
верны великому государю, и приказывал ему, "ссылаясь съ харьковскимъ воеводой
Сытинымъ однолично надъ измЪнниками черкасами промыселъ и поискъ чинить, и
полонъ имать, и села и деревни жечь, сколько Бог милосердный поможетъ". После
этого Сирко принужден был покинуть Харьков. Покидая Харьков, он, в апреле
месяце того же года, разорил село Боровое, в мае ограбил слободы Колонтаев
и Мартовую [14], потом очутился каким-то образом
под городом Ахтыркой, где, вместе с запорожцами, бился против царских войск,
из-под Ахтырки вернулся в Кишенку. Октября 20 дня Сирко уже очутился в Чигирине,
где, по известию польского поручика Белькевича, завезенного Дорошенком в качестве
пленника, ходил по городу "своевольно, а не за карауломъ" и, после побега
Белькевича, оставался в Чигирине [15]. Октября
25 дня Сирко был в Торговице. "А о томъ вельми печаленъ, что отъ царскаго
величества отступилъ, а бусурманамъ онъ не присягалъ. Приходилъ же онъ и соединился
съ городами, въ которыхъ живутъ козаки, не для чего иного, как для того, чтобы
воеводы надъ нашими (украинскими) людьми не были, а вмъсто них, по старому
украинскому обычаю, поставлены были полковники, сотники и войты" [16].
Нужно думать, что к этому же времени относится известие и о том, что Сирко,
кроме Ахтырки, был и под Полтавой, где он почему-то закопал в земле под городом
пушки, которые потом выкопали полтавские козаки, ходившие под великого государя
город Валки [17].
Сколько времени Сирко оставался в Торговице, — это неизвестно. На основании
отрывочных данных можно думать, что пребывание его в этом городе было слишком
недолго и что отсюда он ходил на Крым воевать татар. Ноября 9 дня гетман Дорошенко
писал гадячскому сотнику, что запорожское товариство погромило татарские улусы
и злым татарам за зло тем отплатило; а теперь он, гетман, услыша о погроме
со стороны низового войска татар и о готовности его биться с ними, послал
с добрым вождем своим, с паном Иваном Сирком, несколько тысяч человек с пушками,
чтоб татарские земли войско воевало [18]. Нужно
думать, что об этом самом походе Сирка на Крым рассказывал, октября 25 дня,
в Киеве воеводе Петру Васильевичу Шереметьеву крымский выходец, шляхтич Турач.
По его словам, полковник царского величества Иван Сирко, с запорожцами, калмыками
и донскими козаками, три раза ходил на Крым и в третьем походе побил около
3000 татар, да около 500 взял в плен, а после третьего похода ходил четвертым
на город Бахчисарай с пушками. Нужно думать также, что об этом самом походе
Сирка говорили в Москве поручик Крыжановский и сотник Старой, выехавшие из
Киева в путь ноября 22 дня: "А СЪрка гетманъ Дорошенко послалъ съ ратными
людьми, которые при немъ были, въ Крым, для того, чтобы учинить въ Крыму поискь
и замЪшанины" [19].
Но скоро Сирко и запорожцы, оставив Крым, должны были поспешить в Запорожье
и на Украйну, куда призвали их неотложные дела. Гетман Дорошенко, истребив
Брюховецкого и удалившись в Чигирин, не нашел там должного спокойствия и очутился
в таком шатком и тревожном положении, что должен был лавировать между Москвой,
Турцией, Крымом и Польшей и сноситься с ними, обещая каждой из них свою верность
и ни одной не исполняя своего обещания. Прежде всего Дорошенко нашел затруднение
в Левобережной Украйне: оставив там наказным гетманом Демьяна Многогрешного,
Дорошенко не мог подать ему вовремя помощи против русских, и Многогрешный
вошел в сношение с князем Григорием Ромодановским, изъявив ему свое желание
перейти к московскому царю. Тогда Дорошенко снесся в сентябре месяце с турецким
султаном и выразил готовность быть у него в подчинении. Султан на это предложение
потребовал, чтобы Дорошенко посадил в Чигирин и в крепость Кодак по 1000 человек
янычар. Дорошенко стал выговаривать себе Чигирин и решил на том, чтобы посадить
в Кодаке 3000 янычар, но Чигирин сделать свободной столицей гетмана. В это
же время Дорошенку написал письмо крымский хан и потребовал от него, чтобы
он укротил запорожских козаков, которые, ходя в разных числах из Запорожья
на крымские улусы, большие убытки и разорения татарам чинили, и чтобы гетман,
сделав сыск, возвратил все пограбленное запорожцами. Но Дорошенко, написав
о том запорожцам, получил от них такой ответ, что они имеют на Кошу своего
гетмана и его, Дорошенка, за гетмана не считают [20].
И точно, в последних числах месяца сентября запорожцы объявили гетманом
Степана Вдовиченка, бывшего генеральным писарем
в Запорожье. Когда Вдовиченка выбирали гетманом, в то время были и крымского
хана посланцы, и запорожцы учинили перед теми посланцами присягу на том, чтобы
вольностям татарским быть около Запорожья так, как было при старой Хмельницком,
а татарам прислать за то 80000 человек войска в помощь запорожцам. Новому
гетману Вдовиченку поддались города Полтава, Гадяч, Лубны и другие, и Дорошенко
должен был послать за Днепр против сдавшихся Вдовиченку городов своего брата
Григория Дорошенка. Тогда Вдовиченко три раза посылал к Дорошенку листы, в
которых просил его прийти в Запорожье на черную раду и ждать там, кого запорожцы
выберут в гетманы, а кто окажется выбранным, тому булаву и бунчук дадут. Дорошенко
согласился на это, но предварительно послал от себя в Запороги лазутчиков;
лазутчики же донесли Дорошенку, что в Запорожье его убьют, и тогда он засел
в Чигирине и не стал никуда выезжать оттуда. После этого Вдовиченко стал писать
Дорошенку, чтобы он не назывался гетманом и вернул бы булаву и бунчук, а запорожцы
с татарами стали воевать города Дорошенка, разорять и жечь села и деревни,
людей сечь и в полон брать [21]. Но и этим дело
для Дорошенка не кончилось: в Запорожье явился еще один гетман Петро Суховий.
Уже вскоре после убийства Брюховецкого запорожцы, не желая пристать к Дорошенку,
возвратились в Сичь и отправили от себя к крымскому хану несколько человек
посланцев. Хан очень обрадовался приходу запорожцев, принял их с большой приязнью
и узнав, что они разошлись с Дорошенком, посоветовал им выбрать самостоятельного
гетмана в самом Запорожье. Сперва охотника на то долго не оказывалось, но
потом на это изъявил свое согласие бывший писарь запорожского войска, молодой,
двадцатитрехлетний, "но досужій и ученый человЪк", Петро Суховий или Суховиенко.
Суховий сочинил себе печать, подобную печати крымского хана,— лук и две стрелы,
— стал именоваться гетманом войска запорожского и написал письмо Дорошенку,
называя себя гетманом ханова величества, приказывая Дорошенку отнюдь не именоваться
запорожским гетманом. В Запорожье к Суховиенку пристала одна партия, в 6000
человек, козаков; зато другая партия признала гетманом Дорошенка и звала его
на левую сторону Днепра для черной рады, обещаясь стрелы Суховия поломать
своими мушкетами. Последняя партия запорожцев отправила к Дорошенку 6 человек
посланцев с приглашением принять гетманство, но Дорошенко от рады отказался,
а посланцев отпустил с честью, одарив их шубами, шапками, сафьяновыми сапогами
и отправив через них в Запорожье козакам подарки, хлебные запасы и овощи [22].
Но Суховий не остановился на первой попытке сделаться гетманом: написав письмо
хану от имени всего войска, он вместе с посольством от запорожского Коша отправился
и сам к нему в Крым. Хан принял Суховия очень милостиво, остался очень доволен
им и написал письмо в Запорожье, что раньше того козаки никогда таких умных
людей не присылали в Крым, а потому просил и впредь присылать таких "досужихъ"
как Суховий. После этого, дав Суховию войско, с Калгой и Нурредином, хан приказал
Дорошенку вместе с Суховием идти против князя Григория Ромодановского, выступившего
на Украйну для борьбы с Дорошенком и со всей козацкой старшиной, избившей
московских бояр и воевод. Но Дорошенко, видя, что орда больше "прыхильна"
к Суховию, нежели к нему, сам уклонился от похода, а послал своего брата Григория
Дорошенка. Пока Григорий Дорошенко, Суховий, Нурредин и Калга-салтан успели
переправиться через Днепр и войти в левобережные города, князь Григорий Ромодановский
выслал против татар и козаков подъезд со своим сыном Андреем. Но возле села
Гайворона конотопского повета татары, октября 10 дня, захватили Андрея Ромодановского
в плен и потом угнали его в Крым. После этого князь Григорий Ромодановский
отступил в Путивль, а Суховий, промешкав некоторое время возле Ромен, решил
переправиться с татарами из Левобережной Украины в Правобережную и добывать
себе там чигиринское гетманство. Несмотря на зимнее время, Филиппов пост,
Суховий переправился через Днепр и решил низложить Дорошенка. Постановлено
было союзным козацким войском сперва послать за Дорошенком, потом сделать
раду и на раде постановить запретить запорожским козакам впредь делать "тесноту"
татарам; кроме того, Суховий особо писал Дорошенку о том, чтобы он явился
на раду для того, чтобы запорожцы могли выбрать одного гетмана для обеих сторон
Днепра. Но Дорошенко, считая небезопасным всякий выезд для себя, снова уклонился
от этого, объявив, что рады бывают для выбора гетмана всегда в городах, а
не в Запорожье. Получив такой ответ, татары и запорожцы собрали собственную
раду и на ней объявили гетманом Петра Суховия. После этого Суховий отправил
своих послов к турецкому султану с просьбой о признании его гетманом и с предложением
стоять на тех статьях, какие с султаном постановил Дорошенко. На предложение
Суховия султан отправил к нему собственных послов и через них объявил ему
позволение именоваться гетманом, а крымскому хану с ордой приказал помогать
Суховию, обещая прислать весной новое войско, по договору, на крепость Кодак.
С этими-то силами Суховий с Калгой-салтаном и с Нурредином и пошел на правый
берег Днепра под города Черкассы, Крылов и Чигирин. Дорошенко, видя такое
дело, ничего решительного не мог предпринять против Суховия, кроме того, что
разослать всем днепровским жителям приказание прятать свои пожитки от Суховия
и ничего не оставлять ему. Жители в точности исполнили приказание своего гетмана,
и Суховий действительно не нашел никакой добычи в заднепровской Украйне; татары
между тем требовали от него вознаграждения за свой поход и, не получая его,
хотели "подуванить" между собой добро Суховия, а его самого, вместе с бывшими
при нем запорожцами, в полон взять. Тогда Суховий, предвидя для себя опасность,
через "скорыхъ и быстроногихъ пословъ своихъ" дал о том известие в Кош, где
в ту пору кошевым атаманом был слабый по характеру Иван Белковский [23].
Кош послал для выручки Суховия двух своих полковников, Ивана Сирка и Игната
Улановского. Полковники прибыли в тогобочную Украйну в конце декабря месяца
"межи святы Рождества Господня". Узнав об этом, Нурредин не осмелился напасть
на Суховия, и, опасаясь Сирка и Улановского, скоро убрался в Крым, а Суховий,
вместе со своими избавителями, вернулся в Сичу [24];
гетман же Дорошенко известил о победе над Суховием и запорожцами всех козаков
и приглашал украинцев обходиться дружелюбно с великороссиянами [25].
После этого гетман Петро Дорошенко, видя такое "запорожское Cyxoвію вспоможеніе
и ратунокъ, началъ заразъ додумываться, что Суховій вышелъ из Сичи сь намЪреніем
добиться гетманства Брюховецкаго и Дорошенка не самъ, но могь быть отправленъ
отъ всего низового войска; а также соображая, что не могъ онъ самъ пригласить
и знатныхъ крымскихъ салтановъ и вызвать къ себЪ въ самую опасную минуту Сирка
и Улановскаго, началъ съ того времени питать въ сердцЪ своемъ злобу противъ
запорожцевъ и искать повода, чтобы отомстить имъ" [26].
Недолго, однако, запорожцы и Сирко стояли за Суховия: будучи еще так недавно
на его стороне, они выступили теперь за Дорошенка. Тогда Суховий ушел к татарам,
с которыми он настолько сошелся, что даже побусурманился и принял имя Шамай
или Ашпат-мурзы; при нем было всего лишь около 300 человек запорожцев [27].
Дорошенко, узнав об этом, стал сноситься с татарами с целью "быть по-прежнему
въ миру съ ними", но с непременным условием выдачи ему Суховия. Татары отвечали
Дорошенку готовностью на мир, но с условием, что если они выдадут ему Суховия,
то Дорошенко отдаст им Сирка [28]. Конечно,
на этом мир состояться не мог. Сам Сирко в это время вновь собирался на татар.
Января 19-го дня 1669 года киевский воевода Петр Васильевич Шереметьев доносил
в Москву, что около города Полтавы "стояли на лежЪ 5000 человЪк козаковъ разныхъ
полковъ, ожидавшіе весны: если Сирко попрежнему пойдетъ на Крымъ, то и они
пойдутъ съ нимъ" [29].
Однако Сирко и на этот раз в Крым не пошел: он стал действовать заодно с
Дорошенком против татар и Суховия в самой Украйне В половине января того же
года сам гетман Петр Дорошенко извещал своего брата, Андрея Дорошенка и всех
гадячских обывателей о том, что охотный полковник Сирко послан им, с конными
и пешими войсками, против крымского хана Батырчи гетмана и Суховия и, божиею
помощью, "отважне и моцне" разгромил их во многих местах, в особенности же
сильно побил под местечком Ольховцем; Суховий понес здесь страшный урон; он
ушел с поля битвы сам-пять или сам-пятнадцать; союзники бежали сперва о бок
с Капустиной долиной, а потом в город Торговицу и оттуда в Крым; побитых татар
было 4000 человек; при Сирке находился запорожский полковник Улановский. После
этой битвы все козаки, державшиеся стороны Суховия, перешли на сторону Сирка
[30].
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Выбор в гетманы Мнегогрешного и непризнание его запорожцами.— Попытка
со стороны Турции выбрать в гетманы Юрия Хмельницкого.— Утверждение на гетманстве
Дорошенка и посольство от него в Сичу.— Замыслы Суховия сокрушить Дорошенка.—
Многократная борьба Суховия и Сирка с Дорошениом, мирные договоры их между
собой и намерения идти в Левобережную Украйну.— Увещательная грамота запорожцам
от царя.—Новый поход Суховия к Чигирину и поспешное возвращение в Сичь вследствие
нападения на нее янычар.— Решительные намерения Дорошенка воевать Левобережную
Украйну и объявление ему за то вражды запорожцами.— Намерение запорожцев склониться
московскому государю.— Поход Сирка под Очаков.— Затруднительное положение
Дорошенка и неожиданная помощь со стороны Сирка.
Начало 1669 года ознаменовалось в истории малороссийских козаков выбором
(марта 3-го дня) нового гетмана Демьяна Многогрешного. Многогрешный сперва
отказывался от гетманства "якь старая дивка отъ женыха", но потом согласился
и отправил от себя в Москву послов с поклоном царю. Запорожские козаки, так
же как и большинство малороссийских, не признали гетманом Демьяна Многогрешного,
решили собраться на общую раду и выбрать одного, ни от кого независимого,
гетмана. Многогрешный, сделавшись гетманом, хотел действовать в отношении
Дорошенка мирным путем и в этом духе написал ему письмо, в котором, между
прочим, просил его очистить все города Левобережной Украйны, так как Левобережная
Украйна и Запорожье состоят в целости при великом государе, царе московском;
от царя на Запорожье по этому,поводу посланы и грамоты и определена низовому
войску плата на прокормление [1].
Но Дорошенко в это самое время был занят более существенным для него вопросом:
он хотел получить утверждение на своем гетманстве от турецкого султана. Султан,
найдя, что гетман Дорошенко слишком непостоянен в своих обещаниях и что он
уже успел изменить и Москве, и Польше и Турции, отправил от себя послов в
малороссийский город Корсунь и велел им выбрать нового гетмана для заднепровской
Украйны. Турецкие послы явились в Корсунь в первых числах месяца марта 1669
года и открыли там раду; рада тянулась в течение десяти дней. От Петра Суховия
на эту раду прислан был полковник Нос с 70-ю козаками сичевого товариства.
Через полковника Носа Суховий прислал Дорошенку письмо, в котором писал, чтобы
Дорошенко отнюдь не мирился ни с турками, ни с татарами и шел бы в поле на
раду, куда прибудет и он, Суховий, с запорожцами; в противном случае Суховий
грозил Дорошенку совсем выгнать его из города Чигирина. Но Дорошенко не обратил
внимания на заявление Суховия, и рада в Корсуне состоялась. На ней предложен
был турками в гетманы сперва Юрий Хмельницкий. Но сам Хмельницкий отвечал
на это отказом: он объявил, что никакого гетманства не желает и если его выберут
против воли, то он против ратных людей московского государя биться не будет
и на украинские города не пойдет, потому что на том присягал великому государю,
а сойдет в Запорожье и будет воевать против татар. После такого заявления
со стороны Хмельницкого турецким послам ничего другого не оставалось, как
остановиться на прежнем гетмане, и они волей-неволей выбрали "совершеннымъ"
гетманом Дорошенка. В то время, когда происходила эта рада, запорожцы, в числе
семидесяти человек [2], стояли поодаль от города,
а потом совсем оставили Корсунь и вернулись в Запорожье. Но каким-то образом,
однако, Дорошенку удалось захватить из них 40 человек вместе с полковником
Носом и оковать их цепями. Рада окончилась марта 14 дня, и после этого Дорошенко
отправил от себя около 15 человек посланцев в Запорожье с листами, к Петру
Суховию. Суховий четырех человек из Дорошенковых посланцев отпустил назад,
а одиннадцать человек оковал цепями и из них одних приказал повесить поперек
по вербам, а других послал к хану. Дорошенко, узнав об этом, отпустил на волю
40 человек запорожцев вместе с полковником Носом и позволил им идти, куда
захотят; из них, выбрав трех человек и дав им по коню, платью и ружью, гетман
отправил с листами на Запорожье. Но запорожцы и этим не смягчились, и на Украйне
пронесся слух, будто они хотят выбрать собственного гетмана, если не запорожца
Савочку, то Демьяна Многогрешного, но только не Дорошенка и даже не Суховия.
Тотчас после праздника Пасхи, на Фомину неделю, некто донской козак Обросим
Телешов случайно повстречал в 15 верстах от Чигирина, под Медведовкою, полковника
Ивана Сирка, который ехал сам-четверть в Чигирин. В разговоре с Телешовым
Сирко высказался против татар и объявил, что он всегда был брат православным
христианам и сын восточной церкви, что великого государя хлеба-соли он довеку
не забудет и что с бусурманами он братства никогда не будет иметь. Сам от
себя Телешов передал в Москве, что при нем Сирко на страстной неделе великого
поста прислал в Чигирин 3 человек татарских языков: он громил татар на Поднестрии,
где встретился с ними в то время, когда они шли из Польши с полоном [3].
Однако, слухи об объявлении запорожцами кошевым Савочки и Многогрешного
не оправдались. Отвращение Сирка к татарам также далеко не все разделяли.
Не разделял этого мнения прежде всего Петро Суховий: он не только брезговал
союзом с бусурманами, а напротив того, при помощи их хотел сокрушить Дорошенка.
В самом конце апреля месяца Суховий из Коша на Чортомлыке послал письмо переяславскому
полковнику Дмитрию Райчу и в нем прежде всего извещал своего приятеля о том,
что в апреле месяце запорожцы выбрали его, Суховия, на постоянное гетманство.
Затем сообщал, что, после избрания на гетманство, он держал совет со всем
старшим и меньшим товариством войска запорожского и решил радеть и промышлять
об успокоении отчизны и о соединении обеих сторон Днепра под единою властию,
вследствие чего приглашал Райча не идти к Дорошенку, а идти к нему, Суховию.
Далее Суховий сообщал о том, что Райча скоро услышит о пребывании его, Суховия,
с запорожцами и с крымским ханом под Чигирином и что он уже разослал приказание
всем полковникам правой и левой стороны Днепра собираться на Цыбульник. Почти
в таких же самых словах и о том же самом писал Петро Суховий и к прилуцкому
полковнику Ивану Маценку, сообщал ему о намерении своем вскоре после святой
недели идти к Чигирину и приглашая полковника идти против Дорошенка. Об избрании
Петра Суховия в гетманы и о его намерении идти под Чигирин с запорожцами и
ордой тому же Ивану Маценку сообщал из Коша на Чортомлыке и бывший прилуцкий
полковник Лазарь Горленко, друг и кум Маценка. Горленко одобрял намерение
Маценка оставить Дорошенка и "подлегать" к Многогрешному, но советовал ему
лучше всего "быть двоеличною китайкою ко всякому на время, потому что это
лучше будетъ для него" [4].
Намерение свое Суховий действительно не замедлил исполнить: собрав запорожцев
и 40000 татарской орды, он "по траве", тотчас после великодненского праздника,
вышел под Черный лес, расположился в 30 верстах от Чигирина и больше трех
раз подбегал с запорожскими козаками к Чигирину, Жаботину и другим пестам
правой стороны Днепра, причиняя жителям огромные убытки в рогатом скоте и
лошадях и захватывая много людей в неволю. Крымский хан и ногайский мурза
отложились от турецкого султана и, вопреки его запрещению, сдружились с Суховием
и с запорожскими козаками; хан прислал всяких запасов и сукна на кафтаны запорожцам.
Союзники решили простоять все лето возле Чигирина и добывать его. При Суховии
был и Иван Сирко. В это время "стали поглядать на Суховіеву руку" и три полка,
Полтавский, Миргородский и Лубенский, и даже склонны были отправить от себя
посланцев в Запорожье [5]. Мая 10 дня киевскому
воеводе князю Григорию Козловскому доносили, что Дорошенко назначил в Чигирине
новую раду и на той раде хочет сдать свое гетманство, а крымские татары, в
числе 20000 с запорожцами, стоят в 20 верстах от Чигирина, на речке Цыбульнике,
и ожидают хана; когда же хан придет, то татары и запорожцы будут чинить промысел
над Дорошенком, а летом пойдут к Киеву и к другим городам заднепровской Украйны.
Вслед затем о намерениях запорожцев получил весть нежинский воевода Иван Ржевский;
ему сообщали, что в Чигирине, в малом городке, засел какой-то запорожский
полковник (нужно думать, Сирко) с козаками, который не пускал к себе Дорошенка,
что сам Дорошенко сидит в большом городе и находится в беспрерывной тревоге
от татар и что Суховий отовсюду зазывал татар, чтобы окончательно ударить
на Дорошенка. Но в тот же день воевода Ржевский получил и другую весть, что
Дорошенко вошел в мировую с Суховием и Сирком и, соединившись с ними, задумал
перейти на левую сторону Днепра, чтобы добывать государевы города. Весть эта
потом подтвердилась, и мая 11 дня в Киеве стало известно, что Дорошенко и
Сирко уже даже послали на переяславскую сторону два козацких пехотных полка,
чтобы они "заступили" близкие к Днепру города, Золотоношу и Лубны. Полковники
посланных полков Головаченко и Манжос, перенравились через Днепр под Оржищевым
и ждали, пока Дорошенко и Сирко подымут орду и всей силой пойдут на поляков
и на малороссийские левой стороны Днепра города. Они отправили послов к турецкому
султану с просьбой о принятии в подданство Дорошенка, и объявили приказ всем
козакам и крестьянам заднепровской и киевской стороны быть наготове. Сам Суховий
в это время был в Запорогах, где состоял кошевым атаманом козаков, и приглашал
Дорошенка на раду, но Дорошенко по-прежнему ему в том отказал. Особо от Манжоса
и Головаченка стояли полковники Иван Малютенко в Воронкове и Иван Гладкий
в Остре с 700 человек запорожцев [6].
Видя приближавшуюся грозу со стороны Дорошенка и Сирка, гетман Демьян Многогрешный
послал из Батурина мая 10 дня увещательное письмо в Запорожье на имя кошевого
атамана Петра Суховия и всего славного рыцарства низового, на Кошу, на лугах
и на полях обретающегося. В этом письме Многогрешный прежде всего сообщал
запорожцам о том, что он много раз писал им раньше означенного времени, но
письма эти, вероятно, не доходили к ним, в чем он видел действия козней безбожного
и нелюбящего добра, лубенского полковника Григория Гамалии, сторонника Дорошенка,
Затем он раскрыл все неблаговидные поступки гетмана Петра Дорошенка, которому
он некогда повиновался, как старшему, надеясь, что он будет промышлять об
общем благе и доставит народу мир и тишину; в действительности же Дорошенко,
забрав скарб и арматы убитого Брюховецкого и переправивши все это за Днепр,
покинул на произвол судьбы города левой стороны Днепра и его самого, наказного
гетмана Демьяна Многогрешного, объявив ему, чтобы он, Многогрешный, сам оборонялся
от московских войск. Тогда ему, Многогрешному, ничего не оставалось больше
делать, как "договориться" с его царским пресветлым величеством на тех статьях,
на каких договорился славной памяти гетман Богдан Хмельницкий. Заканчивая
своё письмо, Многогрешный молил запорожцев оставить хана и склониться к православному
монарху, так как московский государь уже даровал свободу всем тем украинцам,
которых позасылал Брюховецкий в Москву н в другое города, а крымский хан едва
ли и одной душе христианской даст свободу [7].
Вероятно, это письмо или вновь не дошло, или слишком поздно в Сичь пришло;
по крайней мере, посланцы самого же Демьяна Многогрешного, бывшие в Москве,
в самом конце месяца мая, рассказывали там, что запорожцы, которые ходили
для рыбы, передавали, что им нет ни от царского величества грамот, ни от гетмана
Многогрешного письма [8].
Дошло ли письмо гетмана Многогрешного до Суховия или нет, во всяком случае
Суховий далек был от мысли держать сторону Москвы. Суховий и крымский хан
Адиль-Герай, находясь по-прежнему в миру, решили действовать заодно и постановили
на следующем между собою договор: Адиль-Герай посредством орды и козаков освободится
от турецкого ига, а Суховий с запорожцами посредством орды освободится от
Польши и Москвы; на том Суховий и Адиль-Герай написали письмо Дорошенку и
приглашали его примкнуть к ним. Но Дорошенко, получив об этом известие, отверг
предложение и написал турецкому султану письмо с жалобой на хана и с просьбой
низвергнуть его с трона и вместо него назначить другого, согласного во всем
с Дорошенком человека. Узнав об этом, хан Адиль-Герай и Суховий решили идти
к Чигирину и захватить там в руки Дорошенка со всей его старшиной. В свою
очередь, Дорошенко, узнав о решении Суховия и Адиль-Герая, поднялся на хитрость:
он стал склонять на свою сторону Суховия и предлагал ему собственную дочь
в замужество, желая тем выиграть время и укрепиться турецкими силами [9].
Благодаря этой уловке, до открытого действия между противниками дело не
дошло, и оба они опять заговорили о новой раде и о выборе нового и единого
гетмана вместо их обоих. Мая 21 дня ехавшие через Киев греческие купцы показали
воеводе князю Григорию Козловскому, что во время своего пути они видели полковника
Ивана Сирка с 50 конными козаками, со слов самого Сирка они узнали, что он
едет в Лодыжин за Григорием Дорошенком, где с ним было 2000 человек козаков.
В Лодыжине же купцы слыхали, что у Дорошенка имеет быть вскоре рада и на этой
раде козаки будут выбирать нового гетмана и с новым гетманом пойдут на малороссийские
города московского государя.
О Петре Суховие князь Козловский получил весть, что он стоял в 30 верстах
от города Кодака с 2000 Козаков и с 10000 татар и из места своей стоянки отправил
8 человек посланцев к Дорошенку, прося его явиться на раду под город Крылов,
на урочище Цыбульник, для выбора нового гетмана. Дождавшись Дорошенка и примирившись
с ним, Суховий с татарами и запорожцами также предполагал идти на малороссийские
города [10].
В Москве все эти вести пока не были известны, и царь Алексей Михайлович
июня 11 дня написал письмо на имя кошевого атамана (без фамилии) и всего войска,
к запорожским козакам с увещанием не прельщаться никакими прелестями, склонять
других к царскому величеству и быть в послушании у гетмана Демьяна Многогрешного.
Из самого письма видно, что царь был введен в заблуждение извещением гетмана
Многогрешного о готовности кошевого атамана и всего низового войска, сообразно
прежнему своему обещанию, служить верно великому государю, его царскому величеству
[11].
Между тем гетман Дорошенко, согласно просьбе Суховия, вышел июня 6 дня из
Чигирина с козаками, и направился к урочищу Цыбульнику, имея твердое намерение
сдать свое гетманство другому лицу. Услышав о движении Дорошенка, полковники
полтавский, миргородский, гадячский и лубенский, каждый со своим полком, потянули
в Ромны, где стоял высланный раньше того Дорошенком полковник Манжос. Гетман
Демьян Многогрешный, предвидя беду, послал к царю лист с просьбой о скорейшей
высылке на Украйну московских ратных людей ввиду наступления отовсюду внутренних
и внешних врагов [12].
Но опасения Многогрешного на этот раз были напрасны: Дорошенко, вышедший
из Чигирина для рады на урочище Цыбульник, потерял доверие со стороны населения
и должен был вернуться в Чигирин. Это объясняется выходом из Запорожья Суховия
с татарскими салтанами и с Юрием Хмельницким, которого татары хотели видеть
единым гетманом вместо Дорошенка. При Суховие было 200 человек конных и 300
пеших запорожцев да несколько тысяч татар, с которыми он расположился в 160
верстах от Киева, под Тясьмином. Суховий и татары потребовали, чтобы Дорошенко
шел на раду к реке Росаве вместо Цыбульника. Дорошенко и на этот раз изъявил
свое согласие и двинулся к назначенному месту; но за ними последовало только
три полка — Чигиринский, Черкасский и Серденяцкий, остальные полки — Уманский,
Корецкий, Белоцерковский, Кальницкий, Паволочский и Торговицкий — перешли
и поддались Суховию. Вероятно, это обстоятельство заставило Дорошенка вновь
вернуться назад в Чигирин и отказаться от участия на раде. Недовольные этим,
Суховий и татарские салтаны решили идти к Чигирину и добывать там Дорошенка.
Для полного успеха хан прислал в Запорожье 1000 коней, чтобы дать возможность
идти в поход и тем козакам, которые, за неимением лошадей, не могли выбраться
из Сичи. Но запорожцы взяли из присланных тысячи коней только пятьсот, на
которых и пошли под Чигирин, а остальных отослали назад. В начале месяца июня
Суховий с запорожцами и салтаны с татарами были уже возле Чигирина; они хватали
там стада и уже намеревались сделать общий приступ на город, но в это время
пришло тревожное известие из Сичи, которое заставило Суховия и запорожцев
бросить Чигирин и с поспешностью возвратиться в Запорожье. Дело состояло в
том, что в отсутствие Суховия крымский хан отправил на Запорожье 1000 человек
татар и приказал им "засЪсть" Сичу и вырубить оставшихся в ней запорожцев.
Но коварный замысел татар не удался им: оставшийся в Сичи бывший кошевой атаман
Курило собрал всех запорожцев, находившихся налицо и бывших в лугах на промыслах,
и с ними "отсел" Сичу, многих татар побил, многих потопил, многих прочь прогнал;
из последних некоторые побежали к крымским мурзам, которые были с Суховием
под Чигирином, и сообщили им обо всем случившемся в Сичи. Суховий, после большой
ссоры с мурзами, оставил Чигирин и вернулся в Сичь.
Так рассказывали об этом деле в Москве нежинские обыватели, писарь Филипп
Константинов и бурмистр Яков Жданов. Сам гетман Демьян Многогрешный излагал
царю в письме, что на Сичь напали не татары, присланные ханом, а янычары,
присланные турецким султаном, и выбил их не кошевой Курило, а сам Суховий,
поспешивший вернуться в Сичь. После истребления янычар последний остался в
Сичи с татарами, бывшими при нем, и больше не помышлял пока о походе к Чигирину
[13].
Так или иначе, но московский царь Алексей Михайлович, узнав обо всем происшедшем
на Украйне, писал Дорошенку, чтобы он вывел своих козаков, а с ними вместе
и козаков Ивана Сирка, из городов левой стороны Днепра в города правой, так
как по Андрусовскому миру, заключенному между Россией и Польшей, левобережные
города Украйны отошли от Польши к России, и Дорошенко, как гетман, объявивший
себя на этот раз подданным польского короля, оставил бы Левобережную Украйну
[14].
Но Дорошенко не послушал приказания московского царя, и когда план об избрании
гетманом Юрия Хмельницкого для городов обеих сторон Днепра не состоялся, то
Дорошенко решил добиться этого для себя лично. На этот раз он привлек на свою
сторону крымского хана, получил от него помощь и послал на левую сторону Днепра
полковника Григория Гамалию с козаками и татарами против наказного гетмана
Константина Стрыевского, сторонника Демьяна Многогрешного. Стрыевский вышел
из города Ромен навстречу Гамалие, но был разбит и навсегда оставил поле сражения,
а остаток его войска перешел к Дорошенку [15].
В борьбе гетмана Демьяна Многогрешного принимали участие и запорожские козаки
вместе с Петром Суховием. Но на этот раз Суховий потерпел неудачу и бежал
в Запорожье [16]. На ту пору в Запорожье был
кошевым атаманом Лукаш Мартынович. Узнав о решительных намерениях Дорошенка
воевать Левобережную Украйну, Лукаш Мартынович и все низовое войско написали
ему письмо, в котором упрекали его в том, что он, будучи сыном Украйны, не
по-сыновски, однако, поступает с ней и, желая достичь гетманства на обеих
сторонах Днепра, призвал к себе из Крыма бусурман и проливает с ними кровь
христианскую, делая то не для общего блага, а для собственных "властных приват".
В заключении письма запорожцы "пильно" просили Дорошенка прекратить дальнейшее
кровопролитие и разорение отчизны и отстать от своих "широких" замыслов, причем
напоминали ему евангельский текст о человеке, весь мир приобревшим, но забывшем
о душе своей [17]. Тон этого письма сильно не
понравился Дорошенку, и он не скрывал своего нерасположения ко всему запорожскому
войску.
Января 15 дня 1670 года запорожские козаки отправили семь человек посланцев
к гетману Демьяну Многогрешному и через него стали бить челом великому государю,
царю московскому, принять их по-прежнему в подданство и гетману в послушание
[18].
В свою очередь и гетман Петро Дорошенко отправил к Демьяну Многогрешному
послов и через них просил левобережного гетмана быть в единении и дружбе с
ним. Причина этой просьбы объяснялась тем, что Дорошенку стало известно твердое
намерение запорожцев, соединившихся с татарами, идти против него войной и
разорить его города. Сам польский король прислал Дорошенку посланцев и через
них советовал гетману быть с запорожцами в согласии: поляки опасались, чтобы
через Дорошенка на Польшу не поднялись турки и не причинили бы ей беды. Король
грозил, что если Дорошенко не сладит с запорожцами, то Польша, заодно с русскими
и запорожцами, пойдет на него войной и разорит все его города до основания,
чтобы через него впредь не было ссор между великими государями [19].
Решение запорожцев воевать против Дорошенка было твердое и единодушное:
мая 5 дня у них собрана была рада; на этой раде, в присутствии кошевого атамана
Михаила Ханенка, читаны были листы, которые запорожцы имели отослать через
Суховия в Крым. В этих листах писано было к хану, чтобы он не ходил войной
против польского короля, у которого заключен вечный мир с московским государем;
в противном случае запорожцы грозили хану обратиться с просьбой к царскому
величеству о помощи и вместе с русскими стоять головами против татар. По прочтении
писем, адресованных хану, запорожцы на той же раде написали письмо и гетману
Дорошенку, в котором советовали ему от турецкого султана отстать, кровопролитие
христиан прекратить, с войском запорожским и с козаками левой стороны Днепра
по-прежнему в подданстве у великих государей, царя московского и короля польского,
быть и за христианскую веру сообща со всеми твердо против наступающих на нее
врагов стоять [20].
После такого решения тот же кошевой атаман, Михаило Ханенко отправил в Москву
письмо из Коша на Чортомлыке, на имя стольника Артемона
Сергеевича Матвеева, с известием о единодушном желании всех запорожцев
идти войной против турок и с просьбой к царю прежде всего принять все низовое
войско "под крыло высококрепкой царской руки", а потом выслать в Сичь запасы
пороху, свинцу и сукна, а также денег на постройку судов [21].
Обо всем происшедшем в Сичи гетман Демьян Многогрешный узнал от своего родного
брата Василия и поспешил сообщить царю о намерении запорожцев отправить в
Москву послов [22].
Между тем, запорожцы как бы в доказательство своей готовности служить царю
и воевать против врагов православной веры, отправили отряд молодцов на Низ
против турецких городков, под начальством Ивана Сирка. Июня 20 дня Иван Сирко
ходил под Очаков и, ставши близ самого города, захватил много добычи, скота,
взял в полон несколько человек турок, татар, волохов, а весь город выжег.
Об этом Сирко сам доносил князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, воеводе
белгородскому июля 18 дня из Коша на Чортомлыке, называя себя кошевым атаманом
низового войска и прося донести царскому величеству просьбу запорожцев прислать
им пушек лумных (ломовых) и гранат с рацами для "збурения" турецких и татарских
городков, чтобы сделать свободным морской путь, и обещаясь за то чинить, вместе
с поляками, "пильный" промысел своею старостью над теми городками [23].
Июля 20 дня у запорожских козаков был кошевым атаманом уже не Сирко, а Михаило
Ханенко. Что произошло между запорожцами и их бывшим кошевым Иваном Сирком,
неизвестно, но в этот день Михаило Ханенко, в качестве кошевого атамана, написал
царю Алексею Михайловичу лист и отправил его в Москву через полковника Степана
Обиду с товарищами. В своем листе Ханенко объявлял государю, что в Сичь дошла
весть относительно союза московского царя с польским королем и что Ханенко
и "северный" гетман Многогрешный, обрадовавшись этой вести, учинили между
собою раду и решили ударить челом государю с целью испросить у него милостивое
к себе внимание и выразить искренние пожелания царскому и королевскому, величествам
счастливых успехов в борьбе с воюющим на христиан неприятелем.
Несмотря на полную готовность всего низового войска служить московскому
государю, Многогрешный, узнав об отправке ими своих послов, Степана Обиды
с товарищами, написал письмо стольнику Артемону Сергеевичу Матвееву с жалобой
на запорожцев за то, что они не назвали его "гетманом" в своем к нему листе,
а также и за то, что они, по слухам, хотят выбрать гетмана в самом Запорожье,
так как выбранного в городах не считают настоящим гетманом; вследствие этого
Многогрешный просил стольника Матвеева не верить искренности полковника Обиды
и всего низового войска [24].
Царь на лист Ханенка отвечал грамотой, писанной июля 28 дня. В этой грамоте
сказано было, что запорожцы учинили противность царскому величеству и убили
в Запорогах безвинного посла, стольника Ефима Лодыженского и других, с ним
бывших людей, чем нарушили свою клятву в верности перед святым евангелием
и забыли государскую милость, но царское величество все вины запорожских козаков,
как учиненные от нерассудных и легкомысленных людей, отпускает и на будущее
время предает забвению. Зато приказывает козакам, чтобы они впредь не называли
гетмана Демьяна Многогрешного "северным" гетманом, как назвали они его в своем
письме, а именовали бы гетманом запорожским и жили бы с ним в любви и совете.
В заключение царской грамоты было прописано, что царь приказал послать в запорожское
войско две пушки, запасы, свинец, порох и сукно для войска, кроме жалованья
полковнику Обиде и его товарищам [25].
Отправив запорожцам грамоту, через месяц после этого царь отправил на Украйну
к гетману Демьяну Многогрешному подъячего Михаила Савина "для дел великого
государя". Приехавшему в город Гадяч Савину Многогрешный сообщил свежие вести
о том, что на Дорошенка и его города правой стороны Днепра собрался войной
крымский хан, а на города левой стороны идет Юрий Хмельницкий с Калгой-Нурредином;
что хан хочет сделать Хмельницкого гетманом обеих сторон Днепра и что Хмельницкий
уже стоит у Китай-города, близко Запорог, на левой стороне Днепра; что сами
запорожцы ссылаются с известным вором Стенькой Разиным и приглашают его идти
безопасно на низовые города, объявляя ему, будто гетман Многогрешный не состоит
в подданстве у великого государя и потому не станет чинить над ним промысла
[26].
В это же время самому Многогрешному из верных источников донесли, что подлинно
Юрий Хмельницкий, поставленный гетманом от турецкого султана, вышел на судах
из Царьграда с 60000 янычар и прибыл в город Тавань; что к нему хочет идти
сам хан "своею собачьею особой" и что с ним уже соединились Нурредин-Калга
и много великих салтанов; что хан послал известие через послов о выходе Хмельницкого
и татарских орд к запорожским козакам, а запорожские козаки отправили от себя
к хану собственных послов, Василия Завалия и Федора Хребтака, благодарить
хана за известие и проведывать о подлинных вестях. Впрочем, теже запорожцы,
еще за две недели до поднятия с места орды, у себя на раде высказывали злые
мысли против Хмельницкого, говоря, что пусть только выйдет Хмельницкий с ордами,
то они дадут ему гетманство..., под Заборою на Чортомлыке сложен весь наряд
и в Сичи сделаны все приготовления, и все войско негодует на гетмана, чтобы
он не выходил на Русь и сидел бы на Коше, потому что и без него много было
таких, которые производили бунт. Тому же Многогрешному известно было и то,
что татары решили действовать в двух пунктах, с одной стороны под Чигирином,
с другой под Полтавой [27].
Теснее всех от союза запорожцев с татарами пришлось Дорошенку. Кроме татар,
на Дорошенка шли также Михаило Ханенко и Петро Суховий. Многогрешный рассчитывал,
что Дорошенко будет разбит его противниками, и потому писал в Москву, чтобы,
в случае его бегства на Левобережную Украйну приказано было не принимать его
ни в города, ни в села. Положение Дорошенка было действительно критическое:
он не имел у себя никаких союзников, кроме белогородских татар, повиновавшихся
в то время силистрийскому паше и не признававших власти ни турецкого султана,
ни крымского хана. Союзники стеснили Дорошенка в Стеблеве, и ему бы пришлось
очень плохо, если бы в самую решительную для него минуту не пришла помощь
от запорожцев. Запорожцы на приглашение Юрия Хмельницкого идти против Дорошенка
отвечали, что они у турского султана в подданстве не желают быть, и если Хмельницкому
есть какое дело, то пусть идет в Запорожье и там козаки учинят раду для того
[28]. Спасителем Дорошенка был собственно Иван
Сирко, который во-время, по выражению малороссийского летописца, додал помощи
Дорошенку, и его враги бежали: бежала сперва крымская орда, потом Ханенко
и Суховий, потом Хмельницкий [29]. По замечанию
летописца xviii века Ригельмана, Сирко питал вражду против Ханенка и Суховия
и, кроме того, не знал еще доподлинно о переходе Дорошенка к турецкому султану
и потому взял сторону стесненного со всех сторон гетмана [30].
Но вернее будет сказать, что это произошло от того, что в правилах Сирка всегда
было держать сторону угнетенного, кто бы он и где бы ни был.
Так или иначе, но после дела в Стеблеве Петро Суховий сдал свои притязания
на гетманство Михаилу Ханенку и оба они вернулись в Сичь. Чувствуя себя бессильным,
Ханенко решил войти в сношение с польским королем Михаилом III и через него
утвердиться на гетманстве правой стороны Днепра. Король принял эту просьбу,
но с условием, если Ханенко отдаст города своего регимента Польше Ханенко
согласился на это, в чем находил себе сочувствие и в простом населении Правобережной
Украйны: простолюдины видели в Дорошенке губителя православной веры и решили,
что лучше им стоять под польским, все же христианским, королем, нежели под
турецким, неверным, царем. Михаило Ханенко вел переговоры с польским королем
через особых послов, самого кошевого атамана Григория Пелеха, Василия Завалия
и других старшин [31]. Для избрания гетмана
собраны были в городе Умане представители от трех, самых западных козацких
полков, которые и признали Михаила Ханенка в гетманском звании Правобережной
Украйны [32]. Вслед за этим Михаилу Ханенку
приказано было выслать в город Острог комиссаров для "уконтентования войска
запорожских козаков". Комиссары отправлены были в числе более пятидесяти человек
с войсковым судьей Семеном Богаченком, и отпущены были назад сентября 2 дня.
Пять человек из этих комиссаров с Василием Алексеенком возвращались назад
через города Демьяна Многогрешного и везли с собой какой-то запечатанный от
короля лист к крымскому хану, о чем гетман Многогрешный немедленно сообщил
царю [33]. Из остальных комиссаров сорок человек
вместе с Богаченком, задержавшись на некоторое время в Остроге для получения
там клейнотов войсковых, возвращались в конце сентября месяца через города
Многогрешного на Низ со знаменем и с литаврами для нового гетмана Ханенка
и с письмом Многогрешному от польского короля. В этом письме король упрекал
левобережного гетмана за то, что он задержал одного из запорожских послов,
Василия Завалия, шедшего вместе с кошевым Григорием Пелехом в посольстве к
королю, и отослал его в города московского государства. Король хлопотал о
том, чтобы вернуть Завалия в Запорожье, и написал о том московскому царю.
Многогрешный обо всем этом известил царя и в свое оправдание по поводу Василия
Завалия сообщал, что запорожские послы, когда еще ехал Пелех к королю, сами
оставили Завалия в Батурине для возвращения его с письмом, тут же написанным,
в Сичу к козакам, и он после их отъезда тот же час возвратился в Запорожье.
Сообщая об этом царю. Многогрешный в то же время сообщал и о том, что прибывшие
к нему послы Семен Богаченко с товарищами избрали путь на города левого берега
Днепра, избегая гетмана Дорошенка; что шесть человек из их числа остались
еще при королевском величестве на сейме для получения булавы и также будут
возвращаться городами левой стороны Днепра. По этому поводу Многогрешный задержал
у себя послов Ханенка и спрашивал у царя разрешения на то, можно ли ему пропускать
их через малороссийские города, вотчину царского величества. Письмо Многогрешного
к царю оканчивалось известием о возвращении его родного брата Василия из Запорожья
и о поступлении его на службу к белгородскому воеводе князю Григорию Ромодановскому,
к которому гетман отправил часть своего войска для войны против "клятвопреступного
вора" Стеньки Разина [34].
Вслед за письмом к царю гетман послал новое письмо к Артемону Сергеевичу
Матвееву, в котором, изъясняя боярину, что "вслЪдствіе своей рабской готовности
во всемъ остерегать пресвЪтлый престолъ царскаго величества, он сообщаетъ
о проЪздв черезъ городъ Батуринъ королевскаго стольника Андрея Жалскаго да
трехъ запорожскихъ посланцевъ Ивана Завиша, Стефана БЪлого да Василія Завалія
съ данными имъ отъ короля знаменемъ, булавой и бунчукомъ для войска запорожскаго"
[35].
Вероятно, от этого же излишнего усердия "к престолу царского величества"
гетман Многогрешный стал запрещать свободный отход украинских козаков на Запорожье,
а также и козаков запорожских, бывших на Украйне и возвращавшихся в Сичь,
некоторых из них приказывал даже хватать и в тюрьму бросать. Михайло Ханенко,
узнав о том, писал Многогрешному, что такого порядка от древних лет на Украйне
не бывало: прежде не только по одному или по два человека, но целыми полками
козаки из городов в Запорожье ходили и ни от кого в том запрещения не имели.
Ханенко просил Многогрешного через письмо, посланное запорожцем Иваном Шилом,
прекратить такое распоряжение, возвратить все добро запорожским товарищам,
попавшим было в тюрьму в Миргороде и ушедшим оттуда на Запорожье, а также
выправить деньги от Петра Суховия, который, никому не сказавшись, хитростью
ушел от запорожских козаков и захватил с собой из скарба 170 ефимков войсковых
[36].
Так или иначе, но Михайло Ханенко достиг своей цели и объявлен был гетманом
Правобережной Украины в противность гетману Дорошенку. В этом он обязан был
всецело запорожским козакам, так как, сидя в Запорожье и через запорожских
комиссаров, он вел все свои переговоры с польским королем. Результаты переговоров
запорожцев с поляками были апробованы королем и подтверждены сеймовою комиссией
декабря 22 дня 1670 года и касались не только городового, но и низового или
запорожского войска, "находящегося на Низу, в Сиче".
"ПослЪ пріЪзда пословъ урожденнаго Ханенка, гетмана нынЪшняго, отъ насъ
(короля Михаила) подтвержденнаго, по его и войска запорожскаго низового челобитью
и статей поданных, всЪ ихъ желанія в ОстрогЪ мы (король) приняли, удовольствовали,
соединили, а всЪ чины РЪчи Посполитой на сеймъ близко прошломъ конституцією
подтвердили, которые договоры не токмо низовымъ, но и городовымъ козакамъ
и всъм жителямъ будучимъ, имъютъ быта, егда должную добродЪтель, вЪру, желательство
и истинное подданство самымъ деломъ объявляти и намъ (королю) и РЪчи-Посполитой
додерживати будутъ, какъ въ конституціи, и в универсалахъ нашихъ помянуто,
черезъ пословъ войска запорожскаго низового посланныхъ, пространнЪе есть описаніе"
[37].
Все дело сделано было в городе Остроге сентября 2 дня, но подтверждено комиссией
декабря 22 дня. В комиссии от запорожцев были: Семен Богаченко, Яков Ярошенко,
Роман Малюк, Иван Полтавец, Иван Завиша, Степан Белый, Василий Алексеенко
с товарищами, а также войсковой запорожский писарь Андрей Taрасенко, подписавшийся
собственною рукою от имени всего низового его королевского величества запорожского
войска. По универсалу король обещал сохранять древнюю войсковую вольность
запорожских козаков и веру греческой церкви; взамен чего требовал от запорожцев
прекратить всякие в Сичи и в волостях бунты собственными силами, не давать
распространяться этому злу и всякого, кто будет противиться такому постановлению,
воевать и казнить, как неприятеля. Сам Ханенко признан гетманом на основании
гадячских (несколько измененных) статей и принес на том присягу королю и Речи
Посполитой, взамен чего получил булаву, бунчук, печать и камышину [38].
В острожском договоре запорожцев с поляками нигде не видно главнейшего запорожского
деятеля XVII века Ивана Сирка. По-видимому, все дело было сделано заступившим
место Сирка Михайлом Ханенком и главными из вожаков самого товариства. Острожский
договор запорожских козаков с польским королем не был изменой низового войска
русскому царю, так как по установленному Андрусовскому перемирию России и
Польши, Запорожье в одинаковой мере принадлежало как России, так и Польше.
Московский царь не мог официально объявить запорожцев изменниками и имел право
претендовать только на то, что условия острожской комиссии между козаками
и поляками были сделаны без его ведома и без присутствия московских полномочных
представителей. Но сами запорожцы не считали себя изменниками русскому царю
и могли в этом случае выставить на вид то, что они делали благое дело, одинаково
полезное как для Польши, так и для России, — взяли на себя задачу успокоить
раздираемую смутами Украйну и защитить ее от злейших его врагов, татар и турок.
Но в Москве иначе посмотрели на дело условий, заключенных запорожцами с польским
королем, и если не объявили запорожцев именем изменников явно, то признали
их таковыми тайно.
О происшедшем между польским королем и Михаилом Ханенком с запорожцами в
Москве получена была весть, января 27 дня 1671 года от архимандрита Киево-Печерской
лавры Иннокентия Гизеля. Иннокентий Гизель сообщал,
что Ханенко и запорожцы отдались под покровительство польского короля с тем,
чтобы служить одному королевскому величеству и отступить от его царского пресветлого
величества [39].
Тем временем гетман Петро Дорошенко, узнав о договоре запорожцев с польским
королем и имея двух противников себе, одного Многогрешного в Батурине, а другого
Ханенка в Умани, написал запорожцам, на имя кошевого атамана Лукаша Мартыновича
обширное письмо, в котором, оправдывая себя, говорил, что он принял турецкую
протекцию не по легкомыслию своему, а по великой нужде, а именно потому, что
вся заднепровская Украйна по Андрусовскому трактату очутилась вновь в руках
поляков, выторговавших ее себе у московского царя, подобно тому, как торгуют
бессловесным и ничего несмыслящим скотом, ввергнувших ее в первобытное лядское
иго и выбравших, на погибель Украйны, к двум гетманам еще и третьего. Письмо
это вызвало у запорожских козаков различные ощущения: одни, слушая его, плакали;
другие, слушая его, поносили и лаяли Дорошенка. Кошевой атаман Лукаш Мартынович
хотел было отвечать на него, но ему не позволила этого сделать запорожская
"халастра". Дорошенко же, долго ждавший ответа от запорожцев и не дождавшись
его, увидел в этом пренебрежение к себе и снова стал питать ненависть к запорожцам
[40].