(Краснодар)
Сия книга монастыря Межигорского
Традиционно принято считать, что Кубань конца ХУШ - начала Х1Х века - это край, где население прежде всего занято освоением новых земель, несением кордонной службы на берегах Кубани, которая в то время была государственной границей России, охраной своих - вновь возникших поселений - от набегов соседей из-за Кубани. Достаточно привести выдержку из «Порядка общей пользы» - документа 1794 года - о том, «чтоб на войсковой земле за всяким делом ездить, ходить, хлеба пахать, рыбу ловить и скот на паству гонить без военного оружия никто не дерзал», чтобы представить себе быт черноморского казака. Даже спустя почти четверть века, в сентябре 1820 года, А. С. Пушкин писал брату: «Видел я брега Кубани и сторожевые станица - любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности!». Где же тут заниматься книжным собирательством?
Тем не менее, именно в конце ХУШ и в первой четверти Х1Х веков возникает на Кубани целый ряд книжных собраний, начинаю складываться первые книжные коллекции. Едва освоившись на землях Кубани, казаки обращаются с просьбой к петербургскому начальству о разрешении перевезти на Кубань ризницу и библиотеку Киево-Межигорского монастыря. Небольшие (в основном служебные) собрания книг были в Войсковой Троицкой церкви (1796), в Екатрино-Лебяжской Николаевской пустыни (1799).
Первой крупной коллекцией
книг, перевезенной на Кубань, была библиотека Межигорского монастыря. Появление
этой библиотеки на Кубани связано с историей
переселения черноморцев, в нем есть «историческая обусловленность». Но чтобы ее
понять или тем более почувствовать необходимо хотя бы несколько слов сказать о
том, откуда эта библиотека была перевезена, что она из себя представляла в
своей «докубанской истории», необходимо рассказать о самом Межигорском
монастыре. Впрочем, его давно уже нет. Но вспоминали и вспоминают, что в
пещерах, которыми славился монастырь (как и многие другие надднепровские
монастыри) хранились удивительные богатства, а среди них - рукописные книги.
Писали о Межигорье много.
Митрополит Евгений, он же библиограф Болховитинов, в своем описании
Киево-Печерской лавры, основание Межигорского монастыря относит к концу Х века,
к 988 году, когда пришли на Русь с первым митрополитом Михаилом монахи и
положили начало монастырю. Межигорский синодик и тот же Евгений, только уже в
другой работе (в «Истории Киевской иерархии») настаивали на более поздней
версии. Построил, мол, в 1161 году князь Андрей Боголюбский церковь
Преображения Господня, и от той церкви пошел монастырь. В народе церковь эту
называли Белым Спасом...
Можно долго перечислять
имена исследователей, ссылаться на библиографические уточнения, важно
напомнить, что и в кубанской печати тема эта звучала не однажды: в 1898 году
кубанский историк и археограф П.П. Короленко в очередном томе «Кубанского
сборника» напечатал статью о древностях Межигорского монастыря. В том же году
И.И.Дмитренко в «Сборнике материалов по истории Кубанского казачьего войска»
опубликовал несколько документов, посвященных истории Межигорья.
Дерево держится становым
корнем. Пока была Запорожская Сечь был и монастырь. Почти два века он оставался
центром духовной жизни сечевиков. «Тихим пристанищем на закате бурной казацкой
жизни, когда, почувствовав физическую немощь, приходилось боевые доспехи менять
на скромное одеяние инока... Сами запорожцы - сечевики,- писал П.П.Короленко,-
смотрели на Межигорье, как на свою собственную церковно-иерархическую резиденцию».
Гетманы Украины, атаманы
Запорожского войска жертвовали монастырю деньги, богатые угодья. Запорожские
казаки вменили себе в обязанность приносить обители часть военной добычи.
Приговором казацкой рады в 1683 году запорожцы признали Сечевую Покровскую
церковь принадлежащей монастырю. В Межигорье за счет Сечи был учрежден «шпиталь
войсковой» - для содержания нищих, калек, увечных сечевиков. В духовном отделении
школы при Покровской церкви межигорские священнослужители обучали казацких
детей «грамоте, часословцу, псалтыри», а иеромонах настоятель Покровской церкви
был членом Сечевой Рады.
Дарили, естественно, и
книги. Дарили «во искупление грехов», «на помин души…» Оставляли на книгах свои дарственные записи,
помечали на полях даренных книг памятные события своей жизни. Иногда дарили
целые библиотеки. Иннокентий Гизель, известный ученый и просветитель, умирая
передал в монастырь свою библиотеку. Патриарх Всея Руси Иоаким часто присылал в
монастырь книги, а однажды сопроводил их словами: «В приращение к наследию Ярослава...»
В 1775 году Сечь
«зруйнувалы», войско запорожское указом Екатерины было упразднено, а
десятилетием позже был упразднен и сам монастырь. Строения его подарили городу,
братия разошлась... «Одна часть межигорской ризницы была отправлена в
Александровскую лавру, другая - в Полтавский монастырь (...), в самом Межигорье
решено было учредить фаянсовую фабрику...» Еще раньше (1777 - 1778 гг.) в
Петербург и Полтаву были отправлены ризница и церковная утварь - в том числе и
книги - Сечевой Покровской церкви.
В 1794 году из войскового
града Екатеринодара от правительства Верного войска Черноморского сначала к
Епископу Феодосийскому Иову, а потом в Святейший Правительственный Синод ушло
прошение: «Войска Черноморского старшина, имея рассуждение и попечение о
престарелых и раненных от неприятеля и изувеченных старшинах и казаках,
желающих жизнь свою доканчивать на Всемилостивейше пожалованной земле при
Божьей церкви (...) просит правительство о дозволении на войсковой земле
построить войсковым коштом пустынку».
Разрешение было получено
только в марте 1796: «Строить Екатерино-Лебяжскую пустынь, заложив на первый
случай трапезную во именовании Великомученицы Екатерины».
В это время Наказной атаман Тимофей Терентьевич Котляревский, командированный по войсковым нуждам в Петербург, узнает, что ризница бывшей Сечевой Покровской церкви находится в Александро-Невской лавре. Он добивается разрешения вернуть ее черноморцам, прямым потомкам сечевиков. Но когда ризничий лавры иеромонах Вениамин начал по описи передавать Котляревскому имущество, сразу стало ясно: это - только часть, малая толика того, чем обладала сечевая церковь. Необходимо было искать остальное. Еще не вернувшись в Екатеринодар, Тимофей Терентьевич с оказией отправил письмо войсковому есаулу Мокию Гулику: поручил ему «найти надежного нарочного, дать ему на проезд и харчи из войсковых сумм потребное число денег» и отправить его на поиски пока еще не ризницы, а только ее следов.
Выбор пал на Степана Белого.
К тому времени пути розыска уже намечались. Четыре подводы (115 пудов), по
поручению Г.А. Потемкина, в Александро-Невскую лавру привез с Украины и сдал
капитан Остроух. Поэтому следовало прежде всего разыскать Остроуха, получить у
него инвентарные документы об имуществе Покровской церкви и списки: когда, кто
и что брал из церковного имущества после упразднения Сечи. Если самого капитана
уже нет в живых, то документы должны храниться у «вдовы Остроушихи». При этом
Котляревский настаивает: розыск следует вести «без разгласки, секретным
образом».
Пока С. Белый собирался в
«командировку», Т.Т. Котляревский получил письмо от назначенного в
Екатерино-Лебяжскую пустынь архимандрита Феофана, в конце которого он сетует:
«Ризница Киево-Межигорская со всею библиотекою при описи отдана покойным князем
Потемкиным покойному Преосвященному Амвросию и ныне хранится у Новороссийского
и Днепровского митрополита Гавриила. (...) Постарайтесь, Бога ради, выпросить
ее, ибо она там не надобна и лежит под спудом. Явите ее на свет».
Т. Котляревский тут же
обратился в Св. Синод и просил для «вспоможения строящейся Екатерино-Лебяжской
монашеской пустыни (...) дать сему войску те ризницу и библиотеку». И
аргументировал свою просьбу тем, что «Черноморское казачество составлено из
Запорожского войска, которое во время существования Сечи было оному монастырю
укладчиком».
Мы сейчас ругаем канцеляристов.
Но (следует в этом признаться) только благодаря делопроизводственной волоките и
требовательности канцелярского начальства дошли до нас свидетельства о поездке
Белого, о том, что ему удалось, и что не удалось разыскать, сохранились
переписка и финансовые отчеты поручика, который добирался в Новомиргород через
Крым, как «по случаю дурных погод сначала застрял в Тамани, потом в силу мог
через пролив Еникуль переправиться», значительно превысив при этом сумму дорожных
расходов.
Командировка оказалась сложной. Митрополит Новороссийский вовсе не торопился отдавать черноморцам запорожские святыни. Сначала он требовал, лично ему адресованного, распоряжения Св. Синода. Получив его, по свидетельству С. Белого, митрополит никому о документе не сообщил, а начал вновь добиваться в Синоде пересмотра дела: надеясь оставить в Новомиргороде не только сечевую ризницу, но и Межигорскую, Крутицкую, Белозерскую. Белому пришлось заняться следствием.
Большого труда стоило
добиться разрешения на снятие копий с описи имущества Межигорья и Покровской
церкви. И дело не только в весомых пошлинах на право снять копии с документов -
дело в постоянно встречающихся недомолвках: «При забрании церковных вещей и
книг я был, но за давностью времени сколько и чего именно куда забрано не
упомню». Вдова Остроуха оказалась покладистей: представила возможность Белому
скопировать все необходимые документы. «А буде и подлинные Вашему Превосходительству
потребны будут, - пишет она в своем письме Т. Котляревскому,- то по повелению
Вашему доставлены могут быть». И в том же письме просит у Котляревского
покровительства сыну, Василию Остроуху, который служит в Войске Запорожском.
Примечательная деталь: в сознании Остроушихи войско - по-прежнему Запорожское,
а не Черноморское.
В бумагах определились и
адреса поиска: Санкт-Петербург, Киев, Полтава, Новомиргород, Кременчуг...
Увозили, как свидетельствуют документы, и официальными переборами, и далекими
от всякой официальности. Сохранился даже «Список сколько и чего именно
пограблено значит было и чего из оных похищенных вещей за поимкою воров
сыскано».
Адресов много. Иногда это
адреса, где хранятся отдельные предметы. Но были и другие. В Новомиргороде, в
Полтавском монастыре, Белый видел «Евангелий - 11, риз более ста, книг
церковных более трехсот...» и т.д.
После разрешения Екатерины П
передать ризницу и библиотеку Черноморскому войску, перевезти их на Кубань
должен был граф П. Зубов. Но так как от него долгое время не являлся приемщик,
то архиепископ Екатеринославский вновь возбудил ходатайство об оставлении ему
вещей и библиотеки. Он аргументировал это тем, что дарителями и вкладчиками в
Межигорский монастырь были не только запорожцы, которые считались предками
черноморцев. Св. Синод это ходатайство отклонил.
В исследованиях по Межигорью
не рассказывается как в монастыре хранились книги, была ли отдельная
«книгохранительная палата». Тем не менее, в документах середины ХУШ века есть
свидетельства и о монастырской библиотеке и об отдельных келейных библиотеках
(например, в келье иеромонаха Матвея Тюлепанского). В монастырской библиотеке
по описи 1777 года значилось 395 книг, из них
на русском языке - 53 рукописные, 174 печатные, на латинском -114, на
польском - 54. Книги на латинском языке по разрешению Св. Синода,
Новороссийский архиепископ Амвросий передал в Екатеринославскию семинарию. В
документах, рассказывающих о судьбе межигорских книг на Кубани, встречаются
упоминания о латинском издании Бесед Макария Египетского, о книгах на греческом
языке.
На Кубань первые книги привез из Петербурга сам Т.Т. Котляревский. Часть межигорского книжного собрания из Новомиргорода вернул Степан Белый. Другую в 1804 году - член Черноморской войсковой канцелярии Евтихий Чепига. На привезенных книгах Межигорской библиотеки были (и частично сохранились) очень интересные вкладные записи. Вкладная запись в течение долгого времени (более двух столетий) выполняла на Руси функции экслибриса, служила знаком принадлежности книги. И если не все вкладные и владельческие записи на книгах библиотеки Межигорского монастыря географически были связаны с Кубанью, то, безусловно, все они свидетельствовали об исторической и культурной связи запорожского - черноморского - кубанского казачества. На Кубани библиотеке Межигорского монастыря тоже пришлось постранствовать. Отдельные книги из Межигорья оказались сразу описаны в составе вещей и библиотеки Екатерино-Лебяжеской пустыни. Но пустынь еще продолжала строиться, и большую часть библиотеки решили хранить в Войсковом соборе и Войсковом правлении. Сейчас описания книг из Межигорского монастыря чаще всего встречаются в имущественных документах Екатерино-Лебяжеской пустыни. Среди этих документов есть и архивные и печатные. В публикации П.П. Короленко «Церковные древности Кубанских казаков», в описании пустыни В. Воскресенского, архимандритов Спиридона (1821 г.), Филарета (1856 г.), Самуила (1879 г.) подробно описаны напрестольные Евангелия с характеристикой окладов, времени и места издания, полной характеристикой вкладных записей. Чаще всего описываются Евангелия, подаренные патриархом Иоакимом, П. Калнишевским, Е. Гоголем, В. Дебецевичем, Л. Великим. По публикации П.П. Короленко в Екатеринодарском Войсковом Александро-Невском соборе хранилось 14 Евангелий, в Екатерино-Лебяжеской пустыни (по описи 1828 года) - три. В описании архимандрита Самуила указывалось, что в Екатерино-Лебяжской пустыни хранилось 6 Евангелий, около 10 служебных книг, принадлежавших Межигорью. Кроме того, Самуил перечислял ряд «учительных» книг (Деяния церковные и гражданские Барония, Меч Духовный Лазаря.Барановича, Ключ разумения И.Галятовского).
Кубанская историография,
кубанская интеллигенция межигорского сюжета в своей истории не забывает.
Описывая кубанские древности, кубанские реликвии, рассказывая об
Екатерино-Лебяжской пустыни, всякий раз говорит и о межигорских сокровищах. В
письме к украинскому историку А.А. Скальковскому в 1856 году Яков Герасимович
Кухаренко писал: «Посылаю недавно вышедшее описание Черноморской Николаевской
(Екатерино-Лебяжской - А.С.) пустыни. В ней замечательные по своей древности книги,
поступившие из Межигорского монастыря, которых только часть в пустыни, прочие в
Войсковом соборе и нашей гимназии».
Большая часть книг из
сечевой Покровской церкви попала в Войсковой собор. В описи имущества, которое
привез из Петербурга Т.Т. Котляревский, значатся четыре Евангелия. Одно из них
– «большое на александрийской бумаге, печатанное выходу 1759 году (...) дал
укладом в Войсковую сечевую Запорожскую Покрова Святой Богоматери церковь
войсковой судья Петр Калнишевский 1763 году Октября 1 дня». Кроме того в описи
приводится гравированная на нижней крышке оклада с внутренней стороны надпись:
«Сие Святое Евангелие дал вкладом в Сечевую Запорожскую Покрова Святой
Богоматери церковь куреня Кущевского знатный товарищ, войсковой судья Петр
Иванович Калнишевский, 1763 года, месяца Октября 1 дня, индикта М, которое
серебром и каменьями с позолотою ценою в 1025 рублей». Это Евангелие (как и
Евангелие, подаренное В. Великим) хранится в фондах Краснодарского государственного
историко-археологического музея-заповедника.
Еще одно Евангелие, как
писал в конце Х1Х века П.П. Короленко, хранилось в Екатеринодарском Войсковом
Кубанского казачьего войска соборе. Это было «Евангелие напечатанное в Москве в
1681 году, в серебряной с позолотой оправе, унизанное жемчугом и украшенное рубинами
с сапфирами и эмалью. На верхней серебряной доске прикреплена овальная доска с
чеканным изображением Св. Иоакима и Анны, а по внутреннему загибу той же крышки
по серебру вырезана надпись: “Великий Господин Святейший Иоаким Патриарх
Московский и Всея России положил сие Святой Евангелие в пречестную обитель в
Киеве Преображения Господня Межигорского монастыря в обещание свое. Лето 7193
г.( 1685 - А.С.) февраля 20 дня. Весу в этом Евангелии 35 фунтов».
Не то в 1973, не то в 1974
году позвонили мне из нашей краевой библиотеки им. А.С. Пушкина. Сказали:
приехал в Краснодар специалист по древнерусской книге - Николай Николаевич
Розов, спросили, не хочу ли я с ним встретиться. Часа через два встреча
состоялась, там же в Пушкинке, в секторе редких книг. На столе перед Николаем
Николаевичем лежал старинный том, оправленный в фиолетовый, естественно,
выцветший бархат, в окладе, с гравированными изображениями Распятия,
Богоматери, Евангелистов, с золоченным обрезом, следами оторванных застежек.
Было это напрестольное Евангелие, отпечатанное в1644 году Михаилом Слезкой во
Львовской братской типографии.
На нижнем поле первых семи
листов книги кто-то из межигорских монастырских служителей в 1679 году
аккуратным полууставом рассказал о погребении в Межигорском монастыре гетмана
Евстафия Гоголя, перечислил его дары монастырю, в том числе двух напрестольных
Евангелий. П.П.Короленко в своей статье “Древние сведения о Межигорском монастыре”
расшифровал и опубликовал эту запись, указал, что в момент написания статьи
книга хранилась в ризнице Екатеринодарского Александро-Невского собора. «Лета
от создания мира 7187, воплощения же Х-а Б-а 1679 месяца генваря дня 3 погребен
в монастыре общежительном Межигорском Киевском в церкви Г-ня Преображения в
склепе благочестивый и православный раб
Божий Евстафий Гоголь, гетман войска Его Королевской М. Запорожского, до
которого монастыря выше реченный небожчик за отпущение грехов надал на вечные
часы сие и другое Евангелие, обедве напрестольные и оправленные, и келих, и
крест, и кадильницу и чарку серебряную, и
ризы,и бунчук, и хорогов войсковую, шаблю, кантуш войсковой и образ
Пресвятой Богородицы, окладный с перлами, при державе Вел. Кор. Пол. Иоанна
третьего, при игумене Межигорском Иерее Федосии Висковском. Подаждь, господи, оставление
грехов рабу своему Евстафию и сотвори ему вечную память. Аминь».
Через несколько страниц
встречаем скоропись самого вкладчика: «В день Троицы Единой... сию книгу
рекомую Евангелие... купил... Евстафий Гоголь, полковник его Королевской
милостью Войска Запорожского, и в свое отпущение грехов придал ее до храму из
жоною Ириною с сынами Прокопом и Иллею и цуркою Настасьею». На листах 17-18
скорописью (уже начала ХУШ века) вписана традиционная охранительная запись, где
всякому «кто бы... посмел... тому писанию... гвалт чинить» грозили самым
нелицеприятным судом. А следом, через всю книгу, через равные интервалы
Войсковой протоиерей А.Кучеров собственноручно записал: «В 1854 году книга принадлежала
Воскресенскому собору».
То, что судьбы Евангелий из
библиотеки Межигорья и Покровской церкви легче поддаются анализу, объясняется
просто. Почти все они имели дорогие оклады, чаще всего были подарками, и потому
внимание к ним в документах было более пристальным. Наиболее богатые значатся в
описях вещей, а не книг: книга долгие годы была частью монастырской казны. От
того рассказ чаще идет о книгах богослужебных, которые хранились в церквях, в
ризнице, судьба этих книг могла быть отличной от судьбы монастырской
библиотеки. В более поздних имущественных описях Екатерино-Лебяжеской пустыни
характеристика монастырской библиотеки шла отдельным разделом, но описания книг
в нем не включали ни традиционных библиографических данных, ни указаний -
откуда данная книга поступила. В силу этого описать библиотеку сложно, выделить
в монастырской библиотеки книги из Межигорья практически невозможно.
В 1803 году на Кубани
обсуждался вопрос о создании Черноморского войскового училища. Для обучения,
естественно, нужны были книги. Фонд учебной литературы только начал
формироваться. В тоже время в Войсковом правлении, в ризнице Войскового собора
все еще хранились книги, перевезенные с Украины. Среди них были не только
богослужебные, но и словари, историческая и “учительная” богословская
литература. В мая 1805 года войсковой учитель хорунжий Иваненко обратился с
просьбой к администрации и получил разрешение на передачу в училище, книг не
востребованных для богослужения. Их в училище поступило 135, из них
кириллических (составитель реестра называет их «славянскими») - 102. Благодаря
дотошности канцеляриста, при передаче книг в училище, был составлен их реестр,
а у нас появилась возможность говорить о составе библиотеки Межигорского монастыря
или, по крайней мере, о составе ее отдельной части. Характер описания книг в
реестре позволяет определить круг представленных авторов, анализировать состав
библиотеки по содержанию, говорить о месте издания отдельных книг. Все книги
кириллической печати, за исключением трех, религиозного содержания. 84% этих
книг напечатано на Украине, в Прибалтике, Белоруссии. Причем, прежде всего на
Украине - более 50% всех книг. Широко представлены издания Киево-Печерской
лавры и Львовской братской типографии. В этом контексте следует упомянуть
публикацию В. Черноморца (В. Дроздовского) в украинском журнале “Червоний шлях”
(Харьков, 1930, №10) о том, что в библиотеке Краснодарского педагогического
института хранится часть Межигорских книг. Их, по словам автора заметки, около
200; это те самые книги, которые первоначально оказались в Черноморском войсковом
училище, потом - в мужской гимназии и, наконец, попали в пединститут. Состав
авторов, на которых указывал В.Черноморец, полностью совпадал с Реестром
славянских книг, переданных училищу: широко представлена украинская
полемическая и религиозно-учительная литература ХУП - начала ХУШ веков. Это
произведения и переводы Л.Барановича, М.Галятовского, Ин. Гизеля, С. Яворского,
А. Радзивилловского, К. Транквилиона, С. Полоцкого. Из этой коллекции в
библиотеке государственного архива Краснодарского края сегодня хранится
“Триодион” (отпечатан в типографии Киево-Печерской лавры) и “Камень веры”
Стефана Яворского, отпечатанный в 1728 году в Москве.
Оставшиеся служебные книги,
церковная утварь по решению Св. Синода от 6 октября 1803 года должны были быть
разосланы по всем церквям Черномории. Наряду со служебной функцией они
становились реликвиями, памятью запорожской старины, связующей нитью Запорожья
и Черномории. Хорошо это или плохо? Не знаю. Это факт истории. Но если глянуть
из нашего ХХ1 века, то скорее все-таки грустно, ибо мы сталкиваемся с процессом
дробления монастырской библиотеки.
Легенда, миф - живучи.
Говорят, межигорские книги видели на Тамани, в Темрюке. Не исключено, что
Екатерино-Лебяжеская пустынь могла остаться у жителей окрестных станиц памятью
старинных межигорских книг? Какие-то книги вместе с кубанскими реликвиями могли
уйти в эмиграцию? Были ли, среди привезенных на Кубань книг, рукописные?
Сравнительно недавно на Украине создана правительственная комиссия
– «для изучения версии о местонахождении библиотеки Ярослава Мудрого на
территории урочища Межигорья». Планируются археологические раскопки, собираются
вскрывать замурованные пещеры, в которых в 30-е годы (уже ХХ столетия) якобы
видели рукописные книги. Археографическая комиссия АН Украины проводит изучение
документов, посвященных Межигорскому монастырю. Публикации о библиотеке
монастыря регулярно появляются на страницах больших и малых газет. Человек
живет надеждой. Теперь уже не из Войска Черноморского планируются командировки
на Украину для разыскания Межигорской библиотеки, а наоборот. Украинские исследователи
все чаще вспоминают о необходимости проследить кубанские пути запорожских реликвий.